«Символический строй бытия открывается не каждому»

Программа Артема Гравина

«Исследования и исследователи»

Цикл «Символ в античной философии и богословии раннего христианства»

Гость: Дмитрий Сергеевич Курдыбайло

Тема: христианизация платонической метафизики символа

Эфир: 1 декабря 2022 г.

АУДИО

Программа посвящена богословию символа Климента Александрийского и Оригена, идее «Вечного Евангелия», особенностям символического метода Плотина и Порфирия, символической интуиции «заколдованного» мира, а также христианизации платонической метафизики в раннем христианском богословии и понятиям слабого и сильного символизма.

Дмитрий Курдыбайло:

Начиная с Климента Александрийского, понятия символ и символизм в самом широком смысле – от лингвистического до онтологического – становятся отличительной чертой Александрийской школы. Толкования Священного Писания с привлечением аллегорезы, типологии, символизма у Климента и Оригена, как и у других антигностических писателей-апологетов, в пространстве грекоязычной культуры сталкиваются с экзегетикой представителей гностицизма, с одной стороны, и традиционных эллинских языческих верований, философски сублимируемых средним платонизмом и нарождающимся неоплатонизмом, с другой.

Если для Климента Александрийского понятие символа ассоциируется более с герменевтикой Священного Писания, то у Оригена символизм приобретает онтологическое значение. При этом символический строй бытия (а, следовательно, и Писания) открывается не каждому: только истинный гностик видит за внешними символами их внутренний смысл. Так, чудеса земной жизни Спасителя, по Оригену, с одной стороны, «привлекают многие сердца к чудесному учению Евангелия», а с другой – выступают «символами некоторых вещей». Говоря об обрядах посвящения в таинства у египтян, персов и других язычников, Ориген разделяет тех, кто постигает их логос – это «старейшие» или «первейшие», и большинство народа, лишь «поверхностно» воспринимающее видимые символы.

Раскрытие аллегорического и символического смыслов Библии Ориген ставит на весьма важное место и придает ему значение «христианской философии». Потому он утверждает: «…для тех, которые с некоторым вниманием относятся к Писанию, ясно обнаруживается, что в каждом из исторических сказаний истина скрывается под внешней формой символа». Она никогда «не исчерпывается одним только буквальным смыслом исторического сказания». Далее находим поясняющие примеры: так, распятие, смерть и погребение Спасителя, кроме своего фактического смысла, значимы как прообразы событий, духовно переживаемых каждым христианином, так что, по слову апостола, мы можем сораспинаться Христу, сообразовываться смерти Его, погребаться с Ним крещением…

…

Далее мы более подробно перечислим характеристики символа у Оригена:

— Символ связывает чувственное с умопостигаемым так, что делает чувственный предмет манифестацией умной сущности, когда последняя каким-то образом присутствует в первом. Символ материален, он не может быть абстрактным понятием, не соотнесенным с чувственным миром. В отличие от аллегории или типологии, символ и символизируемое соотносятся не по общности отдельных качеств, но сущностно. Поэтому, в частности, невозможно символическое изображение Бога в Его предельной бесплотности и трансцендентности. Боговоплощение может быть названо «символом» только не в собственном смысле слова.

— Символ двойственен: во-первых, он – вещественный предмет как таковой, т.е. зримый вне своего символического смысла, во-вторых, манифестация чего-то иного, чему символ субстанциально не тождествен.

— Символ предельно конкретен как эмпирическое hic et nunc, он – частное явление того умного начала, которое может иметь разные символизации и потому будет иметь характеристику общего.

— Символ, насколько он являет умопостигаемую действительность, имеет анагогический характер, однако он не может быть «инструментом» для анабасиса созерцающей души: символ не «используется» как внешнее средство, но вбирается душой как усваиваемое ею знание или, что то же, сам символ впускает созерцающий ум в свое семантическое (логосное) пространство.