«Слова «горожанин» и «гражданин» – одного корня»

Совместная программа радио «Град Петров»

и Санкт-Петербургского института истории РАН

«Архивная история»

Гость: Алексей Александрович Вовин

Тема: феномен западноевропейского средневекового города

Эфир: 25 ноября 2024 г.

АУДИО

 

Алексей Вовин:

 

В Раннее Средневековье и вплоть до XI века (где-то – до XIII века) средневековый город представляет собой зрелище достаточно плачевное. Население городов сильно ужалось, жители ютятся где-то в отдалённом уголке этого города. … В любом случае, для этого времени, для Раннего Средневековья город – это не центральное место. Политические власти, власти вот этих варварских королевств городов чураются, предпочитают селиться где-то снаружи. И в городах селятся вот те самые бывшие римляне, которых никто особенно в расчёт не берёт: их не призывают в племенные ополчения, это вот такие римляне – как римляне из Салической правды, они там упоминаются, но они живут по какому-то своему закону. Римляне и свободные франки существуют как бы в отдельных мирах.

 

В городах селятся «бывшие римляне»

 

И вот миром этого римлянина Салической правды или любых других варварских правд был во многом мир города. Потому что там они продолжали сохранять какую-то свою свободу и определённые элементы самоуправления, что очень важно. Причём это самоуправление было связано с одной фигурой – с фигурой епископа. Потому что никаких специальных светских властей изначально не было. Как я уже сказал, власти варварских королевств городами не очень сильно были озабочены, строго говоря, и столиц-то у них не было. Когда, знаете, иногда говорят, что вот у Карла Великого была столица в Аахене – это не совсем так, это просто был город, в котором ему нравилось быть.

 

Самоуправление связано с фигурой епископа

 

…

В подавляющем большинстве случаев власть в городах была делегирована епископу, причём фигура епископа тоже очень сильно отличалась от современной, зачастую это были вполне светские люди, принадлежавшие к знатным, то есть знатным римским ещё родам, которые как-то выделялись в этом городе и, соответственно, могли получить эту епископскую должность. Это было в период, когда не было ещё никакого целибата духовенства, епископы эти вполне могли иметь семьи, вполне могли стремиться передать свою должность по наследству.

Вот эта епископская власть – она во многом стала определяющей, потому что в дальнейшем на первый план выдвинулись именно те города, которые были столицами диоцезов, то есть местами, где находились епископские кафедры. Отсюда, собственно, и слово «город» во многих европейских языках, которое происходит от слова civitas латинского.

 

Марина Лобанова:

 

А у нас – слово «цивилизованный», и вот мы уже слышим, что город противостоит варварам, что это не варварское место.

 

Алексей Вовин:

 

Civitas – в Раннее Средневековье так называли только те города, которые были столицами диоцезов, то есть где находились епископские кафедры. И именно эти города впоследствии выдвинулись на ведущие роли в уже средневековой истории города, и это далеко не всегда города, которые имели какое-то существенное значение в Античности.

 

Даже в русском языке, хотя это уже вторично, слово «горожанин» и слово «гражданин» – одного корня

 

Дальше происходило вот что. Постепенно, когда были устранены основные внешние угрозы,  а это был период трёх угроз: с севера угрожали скандинавы, они же викинги, с юга арабы и с востока венгры. Вот когда эти угрозы разными путями были устранены или сошли на нет… В какой-то момент итальянским морским городам (Пиза, Венеция, Генуя и Амальфи – четыре морских города) удалось добиться в военно-морском смысле паритета с арабскими флотами на Средиземном море, тем самым во многом уменьшив угрозу с юга… И вот в этот момент начинает возрождаться экономическая активность города.

Есть много концепций, почему происходит вот такое возрождение средневекового города, каждая из них по-своему несёт зерно истины, вот одна из них гласит, что время устранения внешних угроз дало возможность наладить торговлю на большие расстояния. Возрождение вот этой торговли на дальние расстояния позволило городам стать прежде всего экономическими центрами, местами производства и часто перепродажи каких-то товаров, ярмарками. И вот благодаря экономическому развитию происходит взрывной рост (с XI — XII веков) во всех смыслах (и в демографическом, и в экономическом, и в культурном, и в производственном, и в социальном, и в политическом, и в каком угодно смысле), взрывной рост городов.

Одновременно это совпадает с временем наступления так называемого феодализма (это очень сложный концепт, не хотелось бы сегодня углубляться в разговоры о феодализме: был феодализм, не было феодализма, какой феодализм был), но в любом случае мы имеем дело с определённой децентрализацией, начиная с X — XI века, когда королевская власть во многом утрачивает свою силу и фактически, хотя и остаются границы каких-то больших королевств, но фактически власть всё больше и больше сосредотачивается в каких-то маленьких, локальных владениях.

Таким образом, в городах создаётся определённый вакуум власти. В Раннее Средневековье, как я уже сказал, города были совсем никому не интересны, потом на какой-то момент в эпоху Карла Великого, Каролинского Возрождения, какой-то вот небольшой интерес к городам проснулся, вот та же самая история про Аахен, а потом, с падением империи Карла Великого, с разрушением вот этого единого пространства, города оказываются в выгодной экономической ситуации, а с другой стороны, там уже больше некому ими управлять.

И вот этим вот людям, горожанам, которые получили много благ благодаря торговле, благодаря развитию ремесла в городах, благодаря вот этому экономическому подъёму, потребовались определённые политические и, если угодно, социальные гарантии их самостоятельности (чтобы не употреблять слово независимость). И вот эта власть, вакуум которой образовался, она где-то плавно, где-то в результате каких-то вполне агрессивных действий городской общины, которая самоорганизуется, а где-то вполне мирным путём, она переходит в руки вот этих горожан как такого коллективного актора, единой политической силы, политического народа города. Заметьте, что неслучайно даже в русском языке, хотя это уже вторично, слово «горожанин» и слово «гражданин» – одного корня.

…

 

Если мы говорим о «духе города» –  это как раз и есть община

 

 

 

Вообще «гражданство» в том смысле, как мы его сейчас понимаем, появляется тогда и относится оно именно к принадлежности к какому-то городу. Даже не существовало в это время ещё идеи патриотизма (в нашем современном смысле, как ощущения принадлежности к какой-то большой этнической или культурной общности, объединённой какими-то там государственными границами), но существовал такой локальный, местный патриотизм. То есть жители какого-нибудь условного Милана ощущали себя в первую очередь миланцами, у них не было никакой мысли о том, что они итальянцы, идея про «итальянскость» появится только в XVI веке в принципе. Эта идея национальной идентичности могла появляться и раньше, до шестнадцатого века, но, в любом случае, в XI веке нигде об этом речь не шла. А вот локальная идентичность как горожанина, как жителя какого-то города, она появляется как раз тогда. И связана она вот с этой идеей гражданственности, с идеей принадлежности своему городу.

 

Монашеская жизнь легитимировала городскую общину

 

И это тесно связано с идеей принадлежности к общине. У этой общины было несколько специфических черт. Если мы говорим о «духе города» –  вот, собственно, это как раз и есть самый главный разговор. Вот эта городская община, конечно, очень тесно связана и по происхождению, и по духу своему с христианством. И в этом, может быть, одно из главных отличий средневекового города от античного полиса. Во-первых, это община формально равных. Все горожане формально равны, потому что они заключили определённый клятвенный союз. Причем в самых ранних случаях это буквально так и было. Собственно, формирование вот этой городской общины могло, но совершенно не обязательно так происходило, но могло происходить в результате так называемых coniuratio (буквально: заговор или совместная клятва). То есть это когда горожане собирались вместе на площади перед главным собором и приносили друг другу клятву бороться против общего врага.

…

Сама традиция собираться на центральной площади перед главным собором проистекает из собраний приходской общины. Собственно, горожане вот этого самого кивитаса, о котором я говорил, они одновременно были и прихожанами центрального храма, где был епископ. И епископ как глава этой общины с ними общался, иногда обсуждал какие-то вопросы, касающиеся общей жизни.

…

Вот эта «община» растёт вот оттуда – из этого собрания равных прихожан. … На уровне идеальном они были братья из одной общины. Даже вот это обращение друг к другу, «братья», и все они вместе составляли «братию».

 

Политический язык средневекового города черпал лексику из языка церкви

 

…

На появление этой общины повлияла Клюнийская реформа в католической церкви, которая обнажила перед широким кругом мирян общежительные монашеские практики, она их показала и, тем самым, она их определённым образом легитимировала. И люди, опираясь на вот эту правильную монашескую жизнь, составляли тоже свою вот эту «братию».

…

Это очень хорошо видно на уровне языка, потому что язык, политический язык вот этого вот нового явления города средневекового, он, в первую очередь, черпал лексику из языка церкви.

Та самая ошибка, которую очень часто совершали исследователи XIX века, проводя непрерывную связь, линию связи между античным полисом и средневековым городом: они говорили – ну смотрите, вот здесь есть консулы, и там есть консулы, вот тут есть деканы, и там есть деканы… Но дело в том, что это консулы, прошедшие очень сложный путь, они никакого отношения к римским консулам не имеют, но они имели отношение к определенным церковным явлениям, и были использованы потом жителями городов для того, чтобы как-то назвать свои должности, советы или что-то еще. То есть это такой вот прошедший через сито церкви политический язык, фактически новый, и вот на нём был основан этот феномен средневекового города, который получал одновременно такую определённую легитимацию, потому что – и здесь происходит как в церкви.

…

Я искренне убежден, что так называемые вечевые города средневековой Руси – это явление абсолютно того же самого порядка. Новгород и Псков средневековые – это тоже того же типа средневековые города, которые чуть позже, в других условиях, но в общем и целом, с точки зрения своего возникновения, причин развития и даже гибели – они в этом смысле плоть от плоти этой истории средневекового города. И в этом смысле они ничем особенно не отличаются и не выделяются. Вече – это и есть то же собрание на центральной площади перед  главным собором.

…

 

Вечевые города Руси – те же самые средневековые европейские города-общины

 

Если мы говорим о русской истории, то заимствования из языка церкви в политический язык тоже были, чего стоят одни «соборы», которые мы по привычке называем «земскими». Слово «собор», как вы понимаете, тоже пришло вполне себе из языка церкви. Вот пример того, как слово из церковного языка, имеющее, очевидно, церковное наполнение, приобретает новый, именно политический смысл.

…

 

В русской истории из языка церкви в политический язык перешло слово «собор»

 

 

За пределами городских стен – там уже действует совершенно другое право. Это на примере немецкого языка очень хорошо видно: где земельное право (Landrecht), где городское право (Stadtrecht). Земельное право – всё то, что связано с феодалами, с феодализмом и прочими другими средневековыми -измами и всякими вертикальными конструкциями. А внутри городских стен существовали вот эти самые клятвенные сообщества людей, которые выстраивали между собой тот или иной вид горизонтальных связей.

 

Город – место горизонтальных связей

 

Важный очень момент: мы часто представляем себе Средние века в целом как такое время вертикальных конструкций. Дело даже не только в готических соборах, которые тянутся вверх, а в целом общество структурировано в вертикальном смысле. Но это даже применительно к внегородским сюжетам не на 100% справедливо, а по отношению к городам это совсем не работает. Города – это то место, где превалировали горизонтальные связи. И из этих горизонтальных связей между людьми, из необходимости договариваться вырастает новая политическая культура.

 

Возрождение происходит в городах

 

И эта новая политическая культура во многом и обеспечивает торжество Нового времени, шествие эпохи Возрождения (сначала в Италии, а потом по всей Европе, в данном случае уже как раз за исключением России).

…

И где происходит Возрождение? Возрождение происходит в городах.

 

См. также: