«Стяжать совершенную искренность»

Программа «Пастырский час»

Протоиерей Александр Рябков

Прямой эфир 7 июня 2018 г., 20:30

АУДИО + ТЕКСТ

Священное Писание и богослужение, пронизанное Божественным Откровением, постоянно ставит перед нами вопросы и о нашей конечности, и о Вечной Жизни. Тема памяти смертной постоянно звучит и в библейских чтениях, и в церковной молитве. Архимандрит Софроний Сахаров об этом оставил в своей известной книге «Старец Силуан Афонский» такие пламенные слова: «Жить по-христиански – нельзя; по-христиански можно только умирать, как умирал апостол Павел каждый день». Человек вынужден занять позицию по отношению к собственной конечной природе, ясно осознанной и принятой им, но при этом он не должен забывать и о вечности. При этом вхождение в вечность начинается и происходит во временной жизни. Наше отношение к этой данности многое обуславливает в нашем вечном будущем.

«Жить по-христиански – нельзя; по-христиански можно только умирать, как умирал апостол Павел каждый день».

Известный итальянский философ Никола Аббаньяно писал: «Человек не должен набрасываться на бытие с претензией, что он ухватит его и сможет когда бы то ни было господствовать над ним полностью, он не должен питать иллюзию, что он превратится в него и отождествится с ним – иллюзию, которая готовит ему неизбежное впадение в смятение и отчаяние». Чтобы этого «впадения в смятение и отчаяние» не произошло, человеку необходимо, принимая свою ограниченность, направлять свой поиск цели не в ширь земной жизни, а в глубины своей души и сердца. Человек должен без всякой рассеянности упорно трудиться для осознания, переживания и приобретения бытия, превосходящего и превозмогающего его земные реалии. При всем при этом итальянский философ Никола Аббаньяно не отрицает, что сам настырный поиск человеком удовлетворения в земной реальности есть проявление насущной потребности личности в устойчивости и завершенности бытия. Человек ищет бытие.

«Каждый из нас – это странствие из небытия в бытие».

Паскаль в своих всем известных «Мыслях» записал: «Я не вечен и не бесконечен, но все в этом мире говорит мне о том, что существует Некто необходимый, вечный и бесконечный». В свете православного учения эти слова могут пониматься как одновременное осознание того, что человек, оставаясь сотворенным существом, должен при этом стать и Богом в подлинном смысле этого слова. Еще в Ветхом Завете эта истина провозглашается с категоричностью догмата: «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы» (Пс 81.6). В Евангелии эта максима повторяется в прямой речи Господа: «Иисус отвечал им: не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги»? (Ин 10.34). Нам недоступно понять, что такое быть несотворенным и безначальным, и для нас недостижимо познать сущность Бога. Недосягаемость Бога для нашей природы отражается в Библии и писаниях святых отцов, но, несмотря на это, и Библия, и святые отцы призывают нас быть подобными Богу. «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф 5.48).

Ученик архимандрита Софрония Сахарова иеромонах Рафаил Нойка в своих беседах говорит: «Каждый из нас – это странствие из небытия в бытие». То есть человеческая личность понимается динамически, как путь уподобления человека Богу. Современный российский философ и богослов Сергей Сергеевич Хоружий пишет: «Отношение человека и Бога предельно содержательно, динамично, драматично; однако ареной его развертывания служит, в первую очередь, внутренняя реальность человека, его духовно-душевный мир». Человек, преображаемый благодатью, только и может по-настоящему ощущать себя существующим. Дела милосердия, покаяния и аскезы направлены не на фиксацию самих этих навыков, но имеют целью становление самого человека любовью. Даже послушание, и, в особенности, послушание Богу, может быть полноценным только в любви. Опыт жизни святого Силуана Афонского, который был раскрыт миру его учеником архимандритом Софронием Сахаровым, показывает, что совершенное послушание сладостно.

Стать любовью – значит стяжать совершенную искренность и пребывать в состоянии открытости.

Как бы наше земное служение не было внешне ничтожно, но совершив его в полной мере, мы наследуем рай. Исполняя то, к чему мы призваны в состоянии временного земного бытия, мы стремимся к тому дню, когда по благодати будем способны сказать: «Ныне и аз есмь».  Отец Рафаил Нойка, следуя наставлениям своего учителя отца Софрония Сахарова, говорит, что стать любовью значит стяжать совершенную искренность и пребывать в состоянии открытости. Никола Аббаньяно считал, что даже само философствование направлено на становление подлинного существования, достигшего откровенности и искренности с самим собой. О том же самом Сергей Сергеевич Хоружий пишет так: «Размыкание себя – это стратегия и способ самореализации человека, иными словами – механизм создания личности и идентичности».

Отец Рафаил Нойка пишет: «Спасение – это не вопрос, как мы себя ведем или как относимся к людям, это не вопрос морали, но онтологии, вопрос нашего становления и преображения. Онтологически мы еще не стяжали Жизнь, мы еще пребываем в страстном состоянии. Мы существуем, но еще не стали быть тем, к чему призваны, то есть мы не можем сказать о себе: «Аз есмь», так как для этого надо и стяжать добродетели, и быть добродетельным. Чтобы быть добродетельным, надо иметь добродетели, а чтобы их иметь, надо что-то делать для этого. Однако, если ты только имеешь их, то это значит, что можешь и потерять и уже не иметь, а потому то, что ты имеешь, должно стать тем, кто ты есть». «Иметь» должно превратиться в «быть». Добродетельность не должна быть только суммой отдельных дел, но должна стать нашей природой.

Быть – значит найти себя подлинного, и это нахождение не осуществляется ни в чем другом, как в покаянии. Замечательно, что евангельские притчи, связанные своим содержанием с нашим обращением, содержат в себе сюжет поиска. Например, такие черты имеют притчи о заблудшей овце и потерянной драхме. Святой Макарий Великий в своих «Духовных беседах» так объясняет смысл последней притчи: «Душа теперь не может сама собою отыскать и разделить между собою собственные свои помышления. Но когда зажжен будет божественный светильник, и внесен свет в омраченный дом; тогда душа увидит, как помыслы ее погребены в греховной нечистоте и тине. Воссияет солнце, и тогда видит душа погибель свою, и начинает собирать свои помыслы, смешанные с сором и всякою скверною; потому что душа, преступив заповедь, утратила свой образ».

«Чтобы быть добродетельным, надо иметь добродетели, а чтобы их иметь, надо что-то делать для этого. Однако, если ты только имеешь их, то это значит, что можешь и потерять и уже не иметь, а потому то, что ты имеешь, должно стать тем, кто ты есть». «Иметь» должно превратиться в «быть». Добродетельность не должна быть только суммой отдельных дел, но должна стать нашей природой.

Наша решимость спасаться встречает помощь Божию. Наши добродетели и всеяны в нас Богом, и возделываются в нас Им. Нам не следует и переоценивать свои усилия, и их значимость, но и ни в коем случае нельзя их ослаблять. Покаяние – это очищение Божией нивы от плевел. Но в самом покаянии мы не бываем одиноки. Нам иногда кажется невыносимо трудным признать себя грешником, и, особенно, если это признание касается конкретного поступка, а не мыслится теоретически.

Архимандрит Захария Захару, нынешний духовник Свято-Предтеченского монастыря в Англии, основанного архимандритом Софронием Сахаровым, в своих беседах с православным духовенством в Америке, говорит, что кроме памяти о своей конечной телесной природе есть еще важный способ найти себя в своем сердце. Отец Захария этим средством называет исповедь. Он говорит: «Во время исповеди мы со стыдом открываем сердце перед духовным отцом. Христос спас нас на кресте, претерпев стыд и поношение, и если мы, оставляя все мирское, не считаемся с тем, как нас судит мирская молва, а переживаем стыд за свои грехи перед Богом, то становимся смиренными сердцем. Такой стыд Бог приемлет как благоугодную жертву и дарует нам очищающую и обновляющую благодать, так что мы дерзаем предстоять Ему в молитве».

Поиск Бога, Его бытия и себя в вечности происходит в сердце, и сердечная молитва – еще одно подспорье в этом труде. Покаяние неразрывно связано с молитвой. Ведь в молитве мы признаемся, как и блудный сын: «Отче! я согрешил против неба и пред тобою». И в ответ на искреннее покаяние и откровенную молитву наша душа слышит ответ Отца: «Все мое  твое». Таким образом, притча о блудном сыне есть рассказ о последовательном становлении личности в непоколебимой духовности бытия души, обогащенной дарами Святого Духа.

Поиск Бога, Его бытия и себя в вечности происходит в сердце…

Воспринимая покаяние как восхождение на Голгофу, человек неминуемо обретает и Воскресение. Поэтому покаяние не умерщвление себя, но возрождение. Возрождение, достигаемое молитвой и покаянием, качественно меняет человека. Хотя покаяние, по слову святых отцов, и не имеет границ, но оно из стадии очищения переходит в стадию обретения себя, а потом в стадию возрастания, которое, как и само покаяние, тоже не имеет границ. Это возрастание дает человеку, по слову отца Захария, понимание космических последствий греха. С этим пониманием человек освобождается от желания мстить за обиды, и воля его утверждается в молитве за мир и людей. Свободное от гордыни сердце переполняется покоем и тишиной и видит смыслом жизни все более и более глубокое раскрытие себя для бесконечного принятия благодати от Бога.