«В античности мир делился на наших и ваших, а в христианстве – нет»

Александр Борисович Гарин

Духовные основы государственности

Передача 6 (из 10)

АУДИО + ТЕКСТ

Дамы и господа, я приглашаю вас не останавливаться на 1075 г. Было очень интересно поговорить о Жане Бодене, о том, как он бросил вызов империи тем, что утвердил новый принцип легитимации государства. Последуем дальше за этим захватывающим и очень актуальным интеллектуальным приключением объяснения успешного духовного начала государства, процветающего материально.

Все духовные начала хрупкие, поскольку люди являются их носителями. Поэтому Гарольд Берман озабочен американской культурой, не забывает ли она духовных основ современной правовой культуры, чем она живет? А Блондина Кригель предлагает, в свою очередь, Франции вспомнить об этой великой классической политической философии XVII–XVIII веков, от которой  XIX век, к сожалению, отдалился.

Блондина Кригель – французский философ, она участвовала в многочисленных комиссиях по реформированию французского государства, и голова ее болит, прежде всего, о Франции. В 1968 году во Франции и правые, и левые одинаково относились к государству, видя в нем чисто репрессивный орган. Когда Блондина Кригель начала изучать этот вопрос, то она обратила внимание на то, что XIX век отошел от восприятия государства как вечного, в мирском значении, инструмента защиты общего блага, в противоположность частному благу, а перешел к концепции, что государство просто репрессивный орган в пользу чьих-то интересов.

Каждый, кто прошел марксистскую школу, знает, что по Марксу государство является надстройкой, отображающей интересы правящего класса. Совесть здесь и не ночевала, бессмысленно думать, что богатые хоть когда-нибудь пожертвуют своими интересами. Если мы порядочные люди и сочувствуем бедным, то им надо помочь единственным способом: скинуть богатых. Как говорил Соловьев: «Надо любить ближнего, исходя из того, что все произошли от обезьяны».

Давайте представим себе Диккенса, который описывает ужасные результаты индустриальной революции в Англии: трущобы, «Оливер Твист», детский и женский рабочий труд без ограничения времени и так далее. Диккенс, в отличие от Маркса, не думает, что это безнадежно, он обращается к богатым, старается разбудить их сознание. Лорды, которые доминировали в парламенте в те времена, действительно, в конце концов, приняли закон, который нарушал их непосредственные «шкурные» интересы, ограничили детский и женский труд. Таким образом, они дожили без революции до сегодняшнего времени, Палата лордов все еще существует, все еще пожилые почтенные люди спят под монотонное чтение речей.

Этот примат духовного начала над материальным, государство как инструмент доминирования духовного начала в пользу слабого, по Жану Бодену, направлялся в две стороны. Суверенное государство, которое подчинялось правлению закона, правовое государство было сформировано, по Жану Бодену, в противоположность империи. Империя требовала уважить чисто материальную иерархию: «Я большой, а ты маленький, и мой голос не такой, как твой». В противоположность этому француз Боден говорил: «Нет, извини, мы партнеры».

Одновременно движение правового государства внутренне направлялось против бесправия своих маленьких царьков – против аристократов и помещиков. Аристократы, помещики утверждали: «Мне повезло, в моем имении есть крестьяне, и я распоряжаюсь ими так же, как вещами». Правовой принцип разводил эти вещи в разные стороны. Нет, достоинство человека не является вещью, поэтому нет права автоматического владения людьми.

Откуда появился этот принцип? В античности его нет. В античности мир делился на «наших» и «ваших». Если мы вспомним демократию Афин, то «нашими» были те, кто на протяжении довольно большого количества поколений были рождены от родителей-греков, они обладали гражданством. Все остальные были чужие. Естественно, боги были на стороне «наших». Религиозность и политичность сплющивались между собой. Каждый чужой считался предателем, его могли терпеть, но не более. Никакое достоинство не распространялось на тех, кто был лишен гражданства.

Что помешало этому? Конечно, христианство, религия, Библия. Одновременно интеллектуальное движение, связанное с неоплатонизмом, гностиками и так далее. Все они дружно утверждали, что человек пришел в этот мир из другого мира, что существует принципиально бесконечная индивидуальная дистанция каждого человека к этому миру, что душа человека имеет в себе Божию искру, а значит, она имеет принципиальное неотчуждаемое достоинство. Материально он может быть раб, но духовно он такой же, как император или король. Гностики, манихейцы объявляли мирскую ситуацию безнадежной, говорили, что мир лежит во зле, от него можно только удалиться. В этой крайности возникает концепция двух богов: демиурга, который создал плохой мир, и хорошего бога, который создал другой мир. Главным является возвращение назад, в воспоминания о своей бесконечной божественной сущности, «отряхивание пыли с ног» и радикальное возвращение назад.

Христианство было наполнено совершенно другим смыслом. Христианство, иудейская религия и мусульманство смотрели позитивно на мирское существование, считали, что оно имеет смысл, этот смысл должен быть подчинен духовному, но он не состоит только в том, чтобы отринуть полностью всю материальность. Человек не ангел, и эта его неангельская природа существенна и позитивна.

Если мы вернемся к 1075 г., то этот момент победы автономии Церкви от политической власти, дал много оптимизма. Возьмем пример Польши при коммунизме. Несмотря на то, что коммунисты хотели контролировать все кадры, тем не менее кардиналов назначал все-таки папа Римский. Церковь принципиально уходила, ускользала от прямого политического контроля. Возьмем современный Китай. Между Китаем и Ватиканом нет дипломатических отношений. Китай не признает примата папы Римского над назначением католических епископов. Китайская администрация пытается назначать епископов сама.

Этот примат нематериального фактора над вещественным, материальным фактором можно оценивать по-разному. Это можно оценивать как прекраснодушную идею, как вторую действительность, более реальную, чем материальная, но, к сожалению, не гармонизирующую. В 1075 году временный успех привел к тому, что Католическая церковь очень оптимистически оценила свои возможности реформы, идею того, что можно преобразовать государство, обычаи, нравы и привести их в соответствие с духовной сердцевиной. С этим было связано много опасностей, которые до сих пор явно присутствуют. До сих пор, когда православный богослов и знаток смотрит на Запад, он немедленно отмечает, как негативную сторону, юридизированность и обмирщение Церкви.

Внутри Католической церкви существуют две группы людей мыслящих. Одни говорят, что выход в мир – это очень опасный путь, теряется мистическое зерно, теряется религиозность. Есть другая группа, которая говорит, что мы недостаточно вошли в мир. Если вы хотите его преобразовать и надо поиграть для этого на гитаре, то почему не поиграть на гитаре в храме? Это важный вопрос.

Возвращаясь к Бодену, следует отметить, что где-то к 1550 г. принцип доминирования духовного начала стал приводить к тому, что аристократы, владея вещами, лишились права владеть людьми. Мы видим эпоху Гоббса, эпоху Локка, Спинозы, философов, корифеев политической философии, которые постулируют, конкретизируют правовую систему с целью защитить маленького эмпирического слабого человека. Можно думать о человеке по-разному, увлечься ницшеанством или тезисом «человек – это звучит гордо», можно сказать, что жизнь существует для героев, для элиты, для великих. Как говорил, заблуждаясь, Гегель: «Поступь духа не замечает цветочков, которые погибают под башмаками мирового духа». «Я видел мирового духа, сидящего на белом коне» – о Наполеоне на коне. Пушкин говорил, иронизируя: «Мы почитаем всех нулями, а единицами себя».

Политические философы, следуя библейскому началу, реализуя его с помощью инструмента права, говорили о том, что государство должно иметь право, силу для того, чтобы защитить эмпирическую личность, маленького человека, не героя. Государство должно защитить этого честного буржуа, которому не повезло родиться блестящим аристократом, у которого ничего нет, кроме своего труда. Надо дать ему такую среду, при которой эти маленькие люди (а их много) стали бы средним классом, основой демократии, легитимным богатством, с помощью которого процветает страна.

Масса из элементов нашей дискуссии присутствует в судьбах России. Этот как пазл, все элементы этой мозаики есть, их только нужно сложить в одну картину и не забыть принцип примата духовного начала с помощью правового инструмента, сознательно отдалиться от империи. Государство должно быть сильным, соблюдая права человека, давая возможность гражданину участвовать в политической деятельности, гарантируя национальным меньшинствам и другим меньшинствам их права. Все это должно быть в «пакете».

Вернемся к тому, что принцип права является новым принципом легитимации. Слово «легитимация» связано со словом харизма. Харизма – это благодать. Ввел этот термин Макс Вебер. Те ученые-социологи, которые вслед за Максом Вебером думают, что этот термин очень помогает объяснить реальные процессы, происходящие в политике, обращают наше внимание на то, что харизма – это неуловимое понятие, одновременно рациональное и нерациональное. Социальная психология также обращает наше внимание на то, что люди склонны к определенным теориям, не отдавая себе отчет, склонны налепить этикетку характера, льстить своей группе в противоположность другим.

К этой же склонности относится и восприятие людей в том аспекте, который мы называем харизматическим. Когда кандидаты на президентскую власть конкурируют между собой, что они пытаются нам доказать? Процесс выборов рационален только наполовину, наполовину он иррационален. Ведь они не конкурируют с помощью программ, не предлагают вам углубиться на сотой странице их монографии, где объяснено самое главное. Нет, они посылают вам сигнал: «Посмотрите на меня! Я воплощаю удачу, со мной вам повезет. Посмотрите на мою семью», и дальше посылаются всевозможные сигналы удачи.

В психологии есть понятие неформального лидера. Понятие харизмы связано с интуитивным, присущим каждому человеку, особенно детям, представлением о том, что существует источник высшего блага, но этот источник всего хорошего (удачи, силы, преуспеяния) как-то отражается на некоторых людях и даже на вещах. Есть понятие «мана», которое взято из полинезийского словаря, очень похоже на манну небесную, но обозначает, что этот источник силы отражается в престижных вещах. Что называть престижными вещами, зависит от времени. Если мы войдем в кремлевскую Грановитую палату и посмотрим, что дарили цари друг другу, то обнаружим, что эти вещи отражали харизму: это драгоценное оружие, уздечки, попоны лошадей. Сегодня, гуляя по улицам, я вижу, что мерседес-600 с черными стеклами – это, без сомнения, вещь престижная, каждый порядочный бизнесмен должен им владеть. Надо сказать, что на Западе я их что-то не замечал, куда они пропали все? А здесь сидит молодой человек крепкого телосложения за рулем такого мерседеса напротив банка, и, очевидно, это воспринимается как харизма. Харизматическое восприятие зависит от культуры людей, они проецируют эту харизму в лидера. С западной точки зрения такой молодой человек похож скорее на преступника, а не на харизматического лидера.

Как харизматический лидер доказывает свою харизму? Успех. Лидер доказывает это тем, что если он лидирует, то вместе с ним вам будет хорошо, вы будете преуспевать, он раздает престижные вещи. В свое время в Политбюро это были телефоны для пользования внутри машин, их нельзя было купить за деньги, это был сугубо харизматический предмет. За них боролись члены Политбюро, только некоторым это позволялось. Это был отсвет высшего блага. Сегодня, когда президент Клинтон приезжает в Палермо на заседание «семерки», американцы снимают самый лучший отель целиком только для себя. Президент Франции и канцлер Германии занимают следующий по значимости отель и уже делят пополам. Когда президент Франции выходит из своей машины, старается поставить ногу вторым, пусть Клинтон или кто-то поставит ногу первым – «достоинство того, кто позже». Если мы вспомним дипломатический протокол старой Руси, там было: кто первый слезет с коня. Все зависит от культуры. Некоторые западные дипломаты этого не понимали, сразу слезали с коня, а это и надо было, значит, их достоинство ниже, потому что протокол тогда был татарский.

От этих всех неуловимых иррациональных пунктов мы не избавимся. Бессмысленно призывать к рациональности. Можно облагородить харизму. Жан Боден облагораживал эту харизму государства, легитимации, персоны. Харизма лидера не в том, что он главнокомандующий, не в том, что он смотрит вдаль за горизонт на фоне своих войск, а в том, что он просвещенный, что он поставил себя под Божественные законы и законы естественного права. Эта новая харизма апеллирует к публике, которая ее воспринимает, вперед ставится духовное начало.

Харизма религиозного деятеля и харизма политического деятеля традиционно во все времена прямо противоположна. Сергий Радонежский говорит, что он последний в этом мире. Но понятно, что он первый в другом мире, у него харизма другого порядка, она наоборот, она не отражается в вещах.

В чем харизма западного лидера в современном мире там, где «серые зоны», когда политический и духовный мир не отделены резкой гранью? Это не харизма империи, это харизма правового государства. Когда мы смотрим на Россию, то мы имеем дело с переходом от старого к новому. Соответственно, есть две культуры среди людей. Есть такие, которые склонны воспринимать харизму по-старому: мерседес-600 с мигалками, движение парализовано и так далее, приоритет внешнего успеха. Или харизма духовного начала. А как оно должно выглядеть – это другой вопрос.

Следующую передачу я хотел бы посвятить длительному процессу развития и углубления принципа примата духовного начала  над материальным в сфере государственной деятельности, эволюции харизмы, эволюции культуры в сравнении, на примере Германии и России.