«В больнице — всегда как на передовой…» Сестричество во имя святой преподобномученицы Елисаветы и инокини Варвары при 15-й больнице в Санкт-Петербурге

Екатерина Степанова: Мы продолжаем разговор о сестринском служении, который начали в нашей прошлой передаче. В Санкт-Петербургской епархии существует около 60 больничных храмов. Это и церкви, и часовни, и молитвенные комнаты, в которых более или менее регулярно происходят богослужения. При некоторых больницах, или при больничных храмах, везде по-разному, организованы сестричества. Каждое сестричество имеет свои особенности, несет свое, характерное для этого сестричества, служение. Это и понятно. Ведь больницы очень разные – это и многопрофильные большие лечебные комплексы, и медсанчасти, и психиатрические больницы, и детские больницы, и везде своя специфика. Служение сестер может заключаться в духовном окормлении больных и почти не включать медицинского ухода. Но, как правило, служение не ограничивается только этим, и сестры очень активно принимают участие в уходе за больными, как это происходит в больших сестричествах. И именно об этом мы сегодня поговорим с нашими гостями. Это Наталия Гусева – старшая сестра сестричества во имя свв. прпмцц. Елисаветы и инокини Варвары при 15-й городской больнице на Авангардной ул., Алексей Ярош – брат милосердия из этого сестричества, и матушка Татьяна Гноевая, которая в этом сестричестве занимается детским служением. Когда появилось сестричество? Кто вас духовно окормляет? С чего все началось?

Наталия Гусева: В 1997 году четыре прихожанки храма прпмч. Андрея Критского в поселке Володарский, который является нашим центральным храмом, начали ходить в 15-ю больницу на женское неврологическое отделение и помогать ухаживать за больными. В 2000 году был освящен храм во имя Покрова Божией Матери, который находится на территории нашей больницы. 8 апреля был освящен храм, а 14 октября в престольный праздник было проведено первое посвящение сестер милосердия. Вот с этого дня официально существует наше сестричество как подразделение прихода св. прпмч. Андрея Критского. Сейчас сестричество разрослось, и уже больничное сестричество превратилось в подразделение сестричества, но, правда, самое большое. У нас трудится двадцать шесть сестер и один брат, около двадцати помогающих. Помимо этого еще есть богадельня, Воспитательный дом во имя св. блж. Ксении Петербургской. Это другие подразделения сестричества. Наше подразделение окормляет иерей Игорь Гноевой. А духовником всего сестричества является настоятель прихода протоиерей Валерий Швецов – благочинный Красносельского благочиннического округа. Сестры милосердия в больнице начали свое служение с санитарной помощи. Это помощь на неврологическом отделении, на том отделении, где санитарная помощь нужна постоянно. Это инсультные больные, это лежачие больные, парализованные, и помощь нужна все время – поменять памперсы, помыть больного, постричь волосы и ногти, полы помыть, то есть быть руками санитарок. А уже позже, когда мы познакомились ближе с персоналом больницы, с руководством больницы, когда открылся храм, конечно, при помощи главного врача больницы Плутовой Евгении Федоровны, которая неоценимую помощь оказывает нашему сестричеству – без нее, я думаю, вообще ничего бы не было, и не началось даже – в дальнейшем мы начали как-то духовно помогать больным. Не секрет, что у медицинского персонала не всегда есть время посидеть, поговорить с больным, пожалеть, выслушать его. Ведь иногда для того, чтобы человеку было легче, его надо просто выслушать. На это может уйти и два часа, и три часа. Такое вот служение – и послушать, и поплакать, и пожалеть, и по голове погладить, ну, и помочь. Одно без другого невозможно. Невозможно с человеком говорить о каких-то духовных вопросах, если он лежит в мокром памперсе. И также нельзя подменять служение только санитарным служением. Для этого есть, в конце концов, профессионалы. Нужно и то и другое совмещать, что, в принципе, сложно.

Екатерина Степанова: Скажите, пожалуйста, допустим, полы помыть – особого образования не надо, хотя, чтобы мыть в больнице, тоже нужны знания, чтобы это делать правильно. Ну, а менять памперсы, перестилать? У вас сестры подготовлены, или просто, как Бог на душу положит, приходят и делают?

Наталия Гусева: Некоторые сестры у нас закончили Епархиальные курсы сестер милосердия. А в основном, это, конечно, практика. Когда приходят помогающие, они первое время находятся на подхвате. Они смотрят, приноравливаются, как удобнее перестелить больного, чтобы это ему было менее болезненно. И потом нам все-таки полегче, потому что мы не ходим по одиночке, мы ходим по пять-шесть человек. Поэтому, когда к одному больному подходят трое, и ему легче будет, меньше нагрузка. Практика.

Екатерина Степанова: Как у вас день служения начинается?

Наталия Гусева: Обязательно, когда сестра идет на служение, прочитывается молитвенное правило сестер перед началом работы. Прочитывается тропарь Елизавете Федоровне, тропарь Покрова Божией Матери, читается молитва о том, чтобы с любовью ухаживать за больным, потому что без этого выходить на служение даже небезопасно для духовного настроя сестер. Служение у нас своеобразное. Каждая из сестер имеет свою работу основную, поэтому надо как-то совмещать служение дома, служение на работе и служение в больнице. И в то же время, поскольку сестры не находятся в штате больницы, для того, чтобы сохранить и умножить доверие персонала и больных, нам надо находиться там как можно чаще. Поэтому уже в течение полутора лет мы ходим на отделение пять раз в неделю. Это или утренние посещения, или вечерние посещения. Есть график – один день утро, один день вечер. Два раза в неделю у нас служатся молебны о здравии болящих на отделении. К этим молебнам со всех отделений больницы собираются записки. То есть в разном виде, в разном служении видят сестер наши больные. Это и сбор записок, который дает возможность человеку просто пообщаться, может даже поспорить где-то о вопросах веры. Где-то социальное служение, где-то просто санитарное служение.

Екатерина Степанова: Алексей, я знаю, что Вы не только член сестричества, но еще и сотрудник больницы – работаете санитаром в приемном покое. Это как-то помогает, общему делу способствует? Меняет ли отношение персонала? Или у Вас сразу стали складываться отношения с персоналом, как я поняла из слов Наталии? В сестричествах, я знаю, все-таки завоевывают авторитет.

Наталия Гусева: Нет. Надо было, надо было привыкнуть и им к нам, и нам к ним. Не просто. Без особых эксцессов каких-либо, но не просто.

Екатерина Степанова: А Вы, Алексей, четко делите свое служение в сестричестве и на работе, или нет?

Алексей Ярош: Да нет, это нереально. Потому что по особому благословению нашего духовника я на работе ношу бейджик с обозначением нашего сестричества на работе, то есть все более-менее знают, что есть сестричество и что я имею отношение какое-то к Церкви, к сестричеству. Из-за этого бывает иногда сложно, потому что есть разница, когда приходишь на служение, на отделение с сестрами идешь, там оказываешь помощь конкретно, а другое дело, когда находишься на работе, и там возникают всякие ситуации, и от того, как я буду сотрудничать с персоналом больницы, зависит отношение к сестричеству. А нам, как сотрудникам приемного покоя, санитарам, приходится иметь дело со всеми сотрудниками больницы, потому что мы доставляем больных на все отделения, различные другие виды работ делаем по всей больнице, в любом случае возникают какие-то конфликты периодически. Поэтому приходится себя сдерживать. Не всегда это получается, конечно, но приходится помнить о том, что на меня смотрят не только как на санитара, но и не забывать о том, что я еще и представляю сестричество. Не всегда удается достойно мне это сделать.

Екатерина Степанова: На самом деле, работа современных медицинских работников такова, что им тоже не позавидуешь. Многие их осуждают, что сердце у них уже окаменело, но, если посмотреть, каковы условия работы, и сколько за границей на одного человека из персонала больных приходится, и сколько у нас, так за границей все уже просто не выжили бы. Потому что нагрузка огромная, и, конечно, тяжело.

Алексей Ярош: Бывает ощущение, особенно когда какие-нибудь праздники, Новый год, например, что наша больница, это некое подобие ада, в котором ты постоянно присутствуешь. И я смотрю на наших сотрудников. Ну, я более-менее стараюсь ходить в храм, духовно окормляться, и то бывает очень и очень тяжело, появляется раздражительность, и это «окаменелое» чувство, потому что психика не выдерживает зачастую. Постоянно пытаешься вернуться мыслью к тому, что это все люди живые, но иногда появляется чувство – некоторых в таком виде привозят! – что это не человека привезли, а нечто такое, что уже и человеком не назовешь. А смотришь на наших сотрудников и просто поражаешься! Ведь зачастую они более тепло относятся к людям, менее окаменелые сердца у них бывают, чем у верующих людей. Иногда у них надо и поучиться, к стыду своему.

Екатерина Степанова: Им, наверно, Господь тоже дает, потому что они же когда-то выбрали это, в своем роде, служение, пошли учиться.

Алексей Ярош: Да. И несмотря ни на что, хотя и бывают конфликты с больными и с их родственниками, претензии какие-то, но люди не понимают, не видят, в каких условиях работают и как много делают сотрудники. Они работают буквально не щадя себя. И это относится ко всем сотрудникам больницы.

Екатерина Степанова: Да, Вы как-то рассказывали, что под Новый год Вы выходите на смену как на военный пункт, театр военных действий, потому что у вас есть отделение челюстно-лицевой хирургии, и после праздников очень много везут именно к вам.

Алексей Ярош: Да, и видно по праздникам, как время жесточеет. В этот Новый год, в отличие от предыдущих, когда привозили просто пьяных и подравшихся, было очень много людей с ножевыми ранениями. Обстановка не улучшается.

Екатерина Степанова: Хотелось бы узнать, как у вас проходит день служения. Есть какой-то график, когда сестра должна прийти на служение. Вот она пришла, переоделась, помолилась и… что? Ну, к примеру, возьмем сестру не новенькую, но и еще не очень опытную. Что она должна делать?

Наталия Гусева: Если она идет на служение в больницу как санитарка, то она, во-первых, идет не одна, собирается несколько. Молимся и идем. Если это вечернее служение, то надо сначала людей покормить. То есть мы обедаем, чаек пьем и потом идем. В основном у нас посещение неврологии наиболее часто. Пять раз в неделю это неврология, дважды – травма и все остальные, так как там не требуется постоянная помощь, раз в неделю обходятся с целью выявления тяжелых больных. А неврология – там лежачие, там… А знаете, там всякие бывают. Бывает на мужской неврологии мужчины выздоравливающие очень обижаются: «А почему вы к нам не заходите?» То есть надо перестелить всех лежачих, потом еще прийти к ним и с ними поговорить, пообщаться, уделить время. Вот такое служение. Никогда нельзя запланировать: я сейчас пойду, совершу некие действия и уйду. Потому что могут возникнуть какие-то разговоры, может возникнуть какая-то ситуация, когда от человека нельзя уйти: он потом закроется и момент утерян. Будешь сидеть около него и час, и два, и три, и слушать, и плакать, и бывало, что у нас сестры уходили в двенадцатом часу ночи с отделения, хотя приходили с работы, и очень хотелось идти домой и что-то еще сделать дома. Поэтому мы теперь предпочитаем даже не планировать, что вот я что-то еще сделаю. Вечером, когда идем на служение, то планов никаких стараемся не создавать.

Екатерина Степанова: А работу вы себе сами находите, или обращаетесь к персоналу, к постовой сестре, и она назначает, что делать?

Наталия Гусева: Нам уже доверяют. Мы приходим, есть круг обязанностей, и пошли по всему отделению, к каждому подходим, каждого спрашиваем, что надо. Потому что не всегда у санитарки есть время просто помыть больного, постричь его, поменять нательное белье. То есть белье еще достаточно свежее, но женщине, например, уже неприятно в нем находиться. Какие-то такие дела… Расчесать волосы длинные. Родственники, например, даже не знают, что длинные волосы надо просто в две косицы заплетать, чтобы они не скатывались на затылке. Такие вот вещи совершенно элементарные. Может быть ей хочется апельсинчик. Надо его почистить, на дольки разломать, чтобы она им не подавилась. Как можно больше проводить времени с каждым больным персонально. И этим даем возможность немного отдохнуть санитарке. Потому что ведь мы пройдем, и она может уже заново начать проходить.

Екатерина Степанова: Да, на таких отделениях это процесс бесконечный, можно бесконечно ходить по кругу. Начал – закончил, начал – закончил.

Алексей Ярош: Да, бывает, приходим, а санитарка говорит, что она все уже сделала – бывают такие активные санитарки – она действительно все это сделала, но иной раз проверишь, а все, что она сделала, уже переделывать снова надо. Поэтому всегда есть смысл посмотреть. Даже иногда пациента спрашиваешь, нормально ли все, многие стесняются, говорят, что все нормально. На всякий случай проверишь, а там вовсе не все нормально. Там же неврология, люди с нарушениями, они иногда даже не чувствуют, что с ними происходит.

Наталия Гусева: Да, надо же еще и поговорить. Одного утешить, а одного и поругать.

Екатерина Степанова: Помогать вы стараетесь всем подряд или отслеживаете, кто одинокий и без помощи, брошенный?

Наталия Гусева: Когда мы начинали служение, то старались подходить к брошенным. Когда мы начинали ходить, у нас даже перчаток не было в сестричестве. А сейчас, ну, милостью Божией, по-другому мне не сказать, Господь послал добрых людей, и у нас все есть, причем самое лучшее, самые дорогие памперсы, самые дорогие пеленки, самое качественное все, и Алексей нам подсказывает, что нужно наиболее качественное. У людей не всегда есть возможность покупать все это. Вот сидит бабушка около своего дедушки. Три памперса ему надо поменять. Три памперса, плюс купить дедушке поесть, плюс доехать самой еще сюда, ну как тут пройдешь. Отказывали, бывало, но потом чувствовали себя настолько гадко, что поняли, что, наверно, надо всем давать. Но если есть у человека памперс, то, естественно, надеваешь его памперс.

Екатерина Степанова: А как можно было бы обозреть всю картину служения? Как день и неделя проходит, мы уже увидели. А в целом? Знаете, как круги богослужебные – суточный, недельный и годовой. Какие праздники вы празднуете, службы как проходят в храме? И про сам храм расскажите, пожалуйста. Вы сказали, что его открыли на территории больницы. Его специально строили, или он и раньше был?

Наталия Гусева: Он возник совершенно удивительным промыслом Божиим, потому что храм у нас находится в одном здании с пищеблоком и моргом. Изначально это был ритуальный зал полукруглой формы, никто им не пользовался. То есть его выстроили по проекту, но им не пользовался никто. И наш благочинный отец Валерий, познакомившись с Евгенией Федоровной, уговорил ее построить в этом здании храм. Оно ведь просто ждет, чтобы его заняли под храм. И таким чудесным образом получился наш храм. Он очень уютный, замечательно приспособлен для больных стараниями отца Валерия, служащих храма. Там устроены скамеечки. Все приходят и говорят, какой у вас замечательный храм, в нем даже дышится по-другому. Приходят совершенно не воцерковленные люди.

Алексей Ярош: Храм такой именно больничный, приспособленный для больничного храма. Как специально там строили, когда проектировали. Я удивлялся в свое время, как он вписывается хорошо.

Наталия Гусева: Богослужения раз в неделю в субботу вечером, в воскресенье утром и в большие праздники. А так он каждый день открыт с 9 до 15 часов. С 12 до 15 в храме находится дежурный священник на случай, если нужно будет именно для больных и для персонала. Потому что к двенадцати уже закончены все осмотры и процедуры, и сотрудники могут подойти, что-то спросить у батюшки, и больные уже могут зайти, если это летнее время, и они по территории больницы ходят.

Екатерина Степанова: А больных с неврологии и тяжелых больных с других отделений, куда вы ходите, вы отвозите в храм, кто транспортабелен, или батюшка к ним приходит?

Наталия Гусева: Батюшка к ним приходит, обязательно. У нас и крещение, и соборование, и причастие, если человек не может дойти до храма, все это совершается в палатах. Если человек может сидеть на каталочке и может высидеть службу, то, значит, его можно привезти в храм на каталочке. В основном, конечно, не желательно. У нас были случаи, когда бабушкам становилось плохо, они надеялись на свои силы. Поэтому мы стараемся, поскольку священник есть каждый день в храме, во время сбора записок на молебны, записать желающих. Составляется мне список тех, кто хотел бы покреститься, пособороваться, причаститься, и в течение недели батюшка к ним подходит.

Алексей Ярош: Я еще хотел бы добавить по поводу сестринского служения в больнице. Там ведь практически каждый день проходят отпевания, и сестры активно в этих отпеваниях участвуют. И по окормлению в больнице, это ведь тоже сестры ходят с батюшкой, постоянно помогают и на соборовании, и на причастии, и при крещении, и, опять же сестры каждый день собирают записочки. Сестра, как правило, вечером после работы приходит, ей дается в послушание какое-то отделение, и по всему этому отделению она проходит, и собирает записки на молебны, общается с людьми, разговаривает с ними. Ей приходится проводить нечто вроде катехизации, разговаривать на духовные темы, потому что многие вопросы задают, бывают и агрессивно настроенные к Православию люди. Многие сестры говорят, и я по себе это знаю, потому что тоже ходил на записки, гораздо легче пойти на отделение и оказывать чисто санитарную помощь, чем идти на эти записки. Это очень тяжелое занятие, и сестры больше всего именно к этому напряженно относятся, стараются духовно к этому готовиться. Это очень важный момент служения и один из самых тяжелых.

Екатерина Степанова: Да, это во многих сестричествах известное свойство служения, так сказать, что легче тяжело физически поработать и уйти, чем разговаривать на какие-то духовные темы. Какие-то там процессы происходят.

Наталия Гусева: У нас замечательно проходят праздники. Поскольку больные у нас не могут дойти до храма, а сейчас Рождество, то готовятся подарки. Подарки не большие, все-таки больница у нас рассчитана на восемьсот человек, но даже небольшие подарки это все-таки солидный труд. В подарок входит либо иконочка, либо маленькая книжечка духовная, конфеты и мандаринки.

Екатерина Степанова: Подарки почти как детям на елке.

Наталия Гусева: Да. И после вечерней службы, после трапезы берутся мешки, и сестры, как снегурочки, идут по всем отделениям и всем раздают. На Пасху мы раздаем куличи, на Вербное Воскресение мы вербочки разносим.

Татьяна Гноевая: На Преображение яблоки разносим.

Наталия Гусева: Да. 9 мая мы уже третий год организуем концерт военной песни на кардиологическом и терапевтическом отделении. Они собираются на одном отделении. У нас есть баянист, и сестринский сводный хор поет вместе с больными военные песни.

Татьяна Гноевая: И батюшки тоже участвуют.

Наталия Гусева: Да, и батюшки тоже поют.

Екатерина Степанова: А батюшки кто у вас? Один это отец Игорь Гноевой и …

Наталия Гусева: И отец Ростислав Меркушев. Два батюшки у нас. Все их заботами. Все новые начинания, это все их идеи, их задумки.

Екатерина Степанова: Хотелось бы вернуться к началу разговора: когда вы перечисляли направления служения и подразделения, то речь шла о том, что вы работаете с детьми. Я так понимаю, что с детьми у вас очень разные направления работы, как Воспитательный дом во имя святой Ксении Блаженной, а есть еще и детский дом, и там же рядом детская больница. Это уже к вам относится, да? и детский дом, и больница? Может быть, об этом поговорим?

Наталия Гусева: Да, это уже наше подразделение.

Татьяна Гноевая: Это школа-интернат №7, район Сосновой Поляны, там у нас храм во имя Новомучеников и Исповедников Российских. Один раз в две недели там служится Литургия. Служится она «по рану» – очень рано, потому что детям потом бежать на завтрак и на учебу. Мы начинаем где-то около семи часов. Пока они все просыпаются и приходят, уже середина богослужения, и сестры, которые присутствуют, на себя берут такой подвиг – за ними наблюдать, потому что воспитатели, как правило, только со стороны наблюдают. Но последнее время стали гораздо активнее принимать участие. Сестры втроем или вчетвером собираются, потому что вначале это были драки, какие-то свалки.

Алексей Ярош: Надо просто пояснить, что это не просто дети без родителей. Это специализированный детский дом, там дети с задержкой развития, с какими-то нарушениями психическими. Поэтому это не простые дети, из-за этого и драки происходят, и тяжело общаться, они трудно сосредотачивают внимание. В результате что угодно может там быть.

Татьяна Гноевая: Но сейчас они уже спокойнее стали, мы так радуемся. Воспитатели говорят, что дети становятся лучше. В основном это, конечно, общение наше с детьми. И во время богослужения они не могут спокойно стоять. Кого-то надо в сторонку отвести поговорить, как-то увлечь. Многие подходят на клирос, подпевают, пальцем в книжку тыкают, по буковкам там что-то следят. Возраст от семи до шестнадцати-семнадцати лет, пока они не определятся в какие-то заведения учебные. Последние годы после окончания учебы они еще какое-то время остаются там жить, пока у них есть желание. Но если есть какие-то перспективы с учебой, то они, конечно, уходят. Кроме богослужений мы еще встречаемся несколько раз в неделю и занимаемся индивидуально с детьми. Есть у нас сестра, которая занимается исповедью с детьми. Она общается более близко и помогает детям подготовиться к этому таинству. Это те же сестры, которые и в больницу ходят, и сестры милосердия помогающие, те, кто желают с детьми заниматься, они приходят.

Екатерина Степанова: То есть служение не разделено у вас?

Наталия Гусева: Нет. Все сестры делают. А матушка у нас еще и уроки доброты ведет.

Татьяна Гноевая: Такие занятия можно назвать духовно-нравственными беседами. Кроме этого у нас еще есть видеопросмотры, Алексей тоже принимает в этом участие. И мультфильмы, и фильмы мы так стараемся подбирать по содержанию, чтобы в конце фильма или в процессе можно было обсудить это с детьми. В основном это, конечно, со старшими детьми происходит. С младшими больше мультики, и темы о доброте, о дружбе, потому что постоянно конфликты у них друг с другом происходят. Занятия – это уже процесс воспитания. Кто-то кого-то ударил, кто-то кого-то обозвал, и начинается разбор. Интересно, что когда мы подбирали помещение для храма, мы пришли и выбирали по этажам, то в одном помещении кресла стояли в виде креста. Ровный такой крест. Мы остановились, подумали и решили, что здесь и будет храм, в холле. Храм, конечно небольшой, но мы все в нем размещаемся.

Екатерина Степанова: Вы не устаете? Все-таки такие дети требуют очень много внимания. Не бывает отчаяния, что им объясняешь, а они, может быть, не очень и понимают? Тем более, что такие темы надо еще донести. Как терпения хватает?

Татьяна Гноевая: У любого ребенка есть чему поучиться, и любой ребенок может дать что-то взамен. Наверно, как-то взаимно это происходит.

Наталия Гусева: Вы знаете, когда я туда пришла первый раз, а я не была при основании храма, пришла попозже на Литургию, я пришла в ужас. Я так зауважала батюшку с матушкой! Во-первых, у меня мысль была весь день – зачем оно им нужно? Кишащий какой-то ковер из детей. И вот матушка в этом ужасе и гомоне поет, а батюшка служит. Глаза у меня были квадратные еще, наверное, весь день. «Да ноги моей больше здесь не будет!» А потом я начала себя заставлять. Я думала, ну, они-то ходят, ну, они-то служат, им же зачем-то это надо! Зачем это надо? Кто их слушает!? А потом посмотрела – так ведь и слушают! Действительно, слушают! Да, у нас же дети самые лучшие! Да, самые же хорошие! А какой там коллектив! Как они этих детей любят! Вы знаете, это не коллектив, это семья! Это просто семья. И в этой семье все, начиная от директора и заканчивая уборщицей, они живут одним, как одно сердце. Как будто одно сердце бьется. Удивительные люди! И поэтому эти дети, несмотря на то, что они с задержкой психического развития, они очень чистые. Нашим двуличием не страдают, несмотря на то, что у них… а может быть и благодаря этому…

Татьяна Гноевая: И дети очень благодарные. Наши простые домашние дети не умеют так благодарить, как вот эти дети. Все время этому поражаешься, удивляешься, начинаешь это в них ценить.

Екатерина Степанова: Алексей, я знаю, что Вы им рассказываете Закон Божий.

Алексей Ярош: С чего все началось – матушка сначала занималась там с девочками, мальчики не были охвачены, и нужен был человек, который просто ходил бы общался с мальчиками. Мужчина какой-то. Я туда пошел, и в итоге я сейчас занимаюсь с четырьмя воспитанниками из старших. В основном я пришел к тому, что я встречаюсь с ними и делаю так, чтобы им было интересно. Я прихожу и спрашиваю, кто хочет. У кого есть это желание, те идут. Стараюсь, чтобы у них было это желание. Больше чем четыре, пять, максимум шесть человек – не удержать их внимания. Я не только по Закону Божию беседую, в основном я занимаюсь такой формой, как видеопоказ. Сначала я приобрел несколько видеофильмов из библейской истории – сотворение мира и так далее. В некоторых местах пришлось даже делать видеомонтаж, чтобы придать единую форму. По плану я проходил это с ними, беседовал по ходу, что-то объяснял, рассказывал. Потом прошло лето, я осенью прихожу, говорю, давайте смотреть дальше. А они мне: «Мы уже забыли все, что было до этого». Я немного им напомнил. Почему видеофильм, потому что они с интересом смотрят, и по ходу можно как-то объяснять, что значит Бог, добро, что Его везде можно найти, во всем хорошем. Все хорошее – это все от Бога. В Библии есть история, что эта история – это не просто мифы и сказки, а это настоящая жизнь. И современная жизнь вся вписывается в это. Объяснить это тяжело ребятам, но на уровне эмоций они понимают. Я даже с удивлением иногда замечаю, что они действительно понимают. По-своему несколько, но что-то остается. Они забывают, может быть, историю, но главное остается. Хотя бывали у меня моменты, когда я думал, что ничего не могу им дать, что у меня ничего не получается. Я занимаюсь ерундой. В такие моменты я себя успокаивал: «Ну что ж, буду стараться делать, что могу, а там, как Бог даст, Бог все устроит». Сейчас стараюсь по мере возможности встречаться с ними два раза в месяц по вечерам. Садимся, и я рассказываю. Лучше бы с ними более плотно общаться, но у меня такой возможности нет. Хорошо, что сестры активно стали туда ходить, хотя они с младшими детьми занимаются в основном. Очень тяжело вклиниться в их распорядок дня. День у них расписан. Помимо учебы у них кружки какие-то, факультативы, чего только нет. В выходные дни какие-то кино, театры, концерты. Очень плотно с ними занимаются, и мне со своими занятиями очень не просто туда вклиниться.

Татьяна Гноевая: Надо обратить на себя внимание. Если у нас будет большая команда, то мы сможем дать что-то взамен, может быть, такое же, даже больше, и, конечно, нам дадут время. Но пока нас мало. Нужны, конечно, мужчины для таких ребят. Можно еще добавить, что летом мы их навещаем в том лагере, где они отдыхают, под Зеленогорском. Мы собираемся, одна машина, две машины, сколько соберется. И батюшки, и дьякон. Приезжаем, играем с детьми в футбол, волейбол, пионербол.

Екатерина Степанова: Как вы проводите свое служение в детской больнице, которая рядом расположена?

Наталия Гусева: В больнице мы начинали чисто санитарное служение. Это помощь в уходе за детками из детского дома, или – поскольку больница у нас, в частности ожоговый центр, он всероссийский, то есть везут детей отовсюду – то и им помогаем. У нас был мальчик из Смоленска с тяжелейшими ожогами, и мы практически год обеспечивали ему ежедневное присутствие сестры возле него. Потому что ожоги были тяжелейшие, боли у мальчика были страшные. Или ночные дежурства, суточные дежурства у тяжелых деток. Они не так часто бывают. А вот с этого года мы решили, что нужно еще какую-то духовную помощь оказывать, причем не детям, а родителям. У нас там есть гематологическое отделение, где лежат детки, больные лейкозом, и очень тяжело мамочкам, особенно на первых порах смириться с этим, принять эту болезнь ребенка. И возникла у матушки идея устраивать там день именинника. Матушка как раз про него и расскажет.

Татьяна Гноевая: У нас есть сестра, которая отвечает именно за детскую больницу, сестра Елена, и она наиболее тесно общается с этими детишками и с мамами. Это два этажа. У нас есть список, кто постоянно лечится. Они там лечатся достаточно долго, бывает, по шесть месяцев дети там находятся. Исходя из этого списка, мы стали смотреть, кто же мог быть именинником за эти полгода. И так вышло, что раз в месяц мы приходим, поздравляем этих детишек, дарим подарки, либо мы кого-то приглашаем, каких-то выступающих, какой-то театр. Сейчас у нас есть идея на Рождество, может быть, сестры сами что-то сделают, никого как-то не нашлось. Может быть, сами сестры сделают спектакль, какую-то сказку поставят.

Наталия Гусева: Люди отзываются. У нас последний концерт был в конце декабря. И получился настоящий концерт, потому что выступала дочка одной из наших сестер милосердия, она профессиональный музыкант, и муж у нее профессиональный музыкант-гитарист, а сама наша сестра пишет стихи. И получился просто чудесный концерт. Собралось много зрителей, деточек и мам, родителей. Как они говорят, раз от раза все лучше и лучше.

Татьяна Гноевая: Да, первые разы было очень мало людей, пришли два-три человечка просто посмотреть, что это вообще такое. Мы сами их боялись, они нас боялись, какая будет реакция. Но раз от разу все больше и больше. У нас там есть и мусульмане, которые приходят и с большим удовольствием слушают. И, если есть такая возможность, мы рассказываем об этих святых, чьи имена носят дети.

Екатерина Степанова: Такая миссионерская проповедь исподволь.

Татьяна Гноевая: Да. Но после третьего раза у нас пошло уже быстро, потому что после третьего раза уже сами родители стали просить что-то духовное.

Екатерина Степанова: В этой больнице ведь тоже церковь есть, да? Но к вашему сестричеству она отношения не имеет, да?

Татьяна Гноевая: Да, церковь в честь вмч. и целителя Пантелеимона, но не к нашему сестричеству она относится, но это наше благочиние.

Екатерина Степанова: Я знаю, что у вас проходит праздник, или, не знаю как правильно, посвящение, или чин посвящения в сестры милосердия. Есть разные степени. Как это все происходит? Пришла сестра, и ее сразу во что-то посвятили, или испытательный срок есть?

Наталия Гусева: В 2000 году у нас было первое посвящение, и сестры были посвящены сразу в третью ступень. Были разработаны три ступени. Первая ступень – это передник, вторая ступень – это косынка, и третья ступень – это платье. То есть сестра в полном облачении: платье форменное, косынка и передник. В нашем служении люди ни материально не заинтересованы, ни как-то еще. Пока человек помогающий, он на этом энтузиазме просто летает, а когда становится уже надо, то начинаются проблемы: и не хочу, и не могу, и не буду. А как на человека верующего воздействовать? Только на христианскую совесть давить. Поэтому стало опасно допускать людей сразу к такому служению, просто для их же пользы. И батюшки собрались и выработали такое положение, что не менее полугода человек ходит в испытуемых. После этого, если руководство того подразделения, где он находится на испытании, сочтет, что он достоин принять посвящение, то посвящают сестру в первую ступень. Ну, вот, Алексея у нас посвятился сразу, поскольку для братьев у нас не разработано еще степеней посвящения.

Екатерина Степанова: Ага, Алексея посвятили сразу в брата милосердия.

Наталия Гусева: Между посвящением в первую и во вторую ступень должно пройти не менее года. Между посвящением во вторую и в третью ступень – не менее двух лет. То есть при удачном стечении всех обстоятельств в полное облачение сестра посвящается только спустя три года после того, как она приняла решение посвятить себя этому служению. Но, к сожалению, уже бывали случаи исключения из сестер. Раньше у нас было выделено два дня в году для посвящения сестер. Это день рождения сестричества, 14 октября, престольный праздник больничного храма, и день Ангела нашего сестричества, день памяти прпмц. Елизаветы, 18 июля. Но поскольку сейчас сестричество разрослось, и большой приток сестер в богадельню, то решено выделить еще один день, это Неделя жен-мироносиц. В этот день в основном посвящаются сестры богадельни. Мы все приезжаем туда. Загруженность наша не позволяет нам очень часто видеться, то мы стараемся хотя бы в такие дни видеться, потому что мы, конечно, очень скучаем. Но физически у нас нет возможности часто ездить в Володарку, а тем сестрам ездить к нам. Мы безмерно скучаем, и безмерно рады этим нашим встречам.

Екатерина Степанова: Вы говорили о том, что энтузиазм иногда пропадает, что когда надо, то уже не хочется. А как вы с такой ситуацией справляетесь? Может рецепт какой-то есть? Или не рецепт, а только Божия помощь? Ведь, действительно, очень тяжелое служение. Уж морально я и не говорю, а физически очень тяжело. Попробуй, поворочай этих больных. И сама обстановка в больнице не располагает к радости. Как вы справляетесь с такими моментами? Как вы решаете эти вопросы?

Наталия Гусева: Я думала, что только у нас такие проблемы возникают, до тех пор, пока не стали встречаться сестричества. Оказалось, это не только наша проблема. Про больничное отвечу, что по милости Божией нам дан наш отец Игорь. Какую он духовную работу с сестрами проводит… Устает душа, а когда устает душа, то физически никаких нет сил. Поэтому это только его забота. Он внимательно следит за каждой сестрой. Каждая сестра исповедуется у батюшки. Он старается эти проблемы решать, где-то освободить. А порой бывает, что сестры рвутся не по разуму на отделение. Иногда просто жестко, в приказном тоне: «Все, ты какое-то время на отделение не ходишь». И слезы бывают, и капризы бывают, и обиды бывают, но все-таки потом сестра понимает, когда она уже отдохнула, что это было ей нужно. Очень большое значение имеет то, что батюшка встречается с нами в неформальной обстановке после акафиста, за чашечкой чая, какие проблемы. Не так, чтобы мы в напряжении сидели, а очень мягко. Он у нас очень мягкий, располагающий к себе, к открытию души. Поэтому в том эмоциональном напряжении души, которое мы испытываем в больнице, наверно, как-то так и надо себя с нами вести.

Екатерина Степанова: Скажите, пожалуйста, а ваши родные и друзья знают, что вы занимаетесь таким служением? Ну, с матушкой все понятно, родные знают. А, Наталья, у Вас, и, Алексей, у Вас родные знают?

Наталия Гусева: У меня мама вместе со мной в сестричестве.

Алексей Ярош: А у меня жена.

Екатерина Степанова: Понятно. Хорошо, тогда по-другому поставим вопрос. Сестры, которые входят в ваше сестричество, может быть, они с вами делились, знают ли их родные и как относятся, и как реагируют?

Наталия Гусева: Вообще, конечно, проблемы есть. У меня была проблема с мужем в свое время, сейчас она разрешилась. Проблемы есть, потому что не понимают. Вера верой, а это-то зачем? И не понимают – я тоже сначала не понимала, меня поэтому, наверное, сюда Господь и привел – не понимают, что когда ты сделаешь что-то, ну хотя бы что-то, и не ожидаешь ничего взамен, – ну что тебе больной может дать взамен? – настолько хорошо самому потом, что от этого уже не отстать. У меня очень хороший начальник. Он понимает все это и создал мне оптимальные условия для того, чтобы я могла здесь работать, и дал мне свободный график. Знаете, как-то по милости Божией, все управляется.

Татьяна Гноевая: Здесь, наверно, надо сказать о том, что перед тем, как сестра посвящается, батюшка беседует с ней, спрашивает, согласен ли муж, как вообще родственники отреагируют.

Наталия Гусева: Самое интересное, что проблемы начинаются уже после посвящения. До того муж разрешает, пока она год ходила в испытуемых, все нормально, а потом то ли ревность возникает, то ли искушение. Опять-таки батюшка у нас очень разумно ограничивает. Давай, ты пока не ходи. Или раз в две недельки ходи. Хотя до слез доходит. Она говорит, я не могу, мне хочется сюда идти. Конечно, хочется. Но вот тут, наверное, и начинается служение ближнему, самое тяжелое. И потом, у нас же есть возможность на какие-то праздники приглашать мужей, детей, они видят, чем мы живем. У каждого свои психические отклонения, как-то решают. Но так, можно терпеть.

Татьяна Гноевая: И потом муж и помогает, и принимает участие. У нас есть сестра, которая вместе с мужем очень активное участие принимают в жизни детского дома, они вместе навещают.

Наталия Гусева: Они взяли шефство над одной группой. Приходят к ним, выводят погулять, или куда-то вывезти.

Екатерина Степанова: На что ваше сестричество существует? Вы уже говорили, что памперсы, пеленки или какие-то средства вам пожертвовал кто-то. Но должна же быть какая-то регулярность, постоянные нужды есть. Откуда это все берется?

Наталия Гусева: Поначалу у нас было достаточно наших сборов в кружках, что у нас висят на отделениях, и сборов в храме. Потом нагрузки увеличились, при наших новых идеях – концерты, цветы, подарки… Это двести подарков в детскую больницу, шестьдесят в детский дом, шестьсот во взрослую – это ощутимо. Начинаем молиться о даровании нам жертвователей. И вы знаете, каждый раз удивляюсь. Даже перестала дергаться. Моя мама, она ответственная за взрослую больницу. И каждый раз: «Памперсы кончаются!» – «Подожди, давай помолимся». – «Кончаются они». – «Ну давай же помолимся». И все. То кто-то привезет, то кто-то пожертвует. Сейчас в течение полугода у нас есть ряд жертвователей, которые согласились постоянно жертвовать, о чем мы и молились долгое время. Потому что «то густо, то пусто», мы не можем планировать. А когда есть постоянная сумма, это другое дело. Приход нам постоянно помогает, это уж без сомнения. И когда уже нас есть постоянная сумма, про которую мы уже знаем, что она у нас будет, и мы ее можем потратить, у нас уже есть возможность все нестабильные поступления использовать на излишества. Это началось недавно, но никогда не было, чтобы мы сидели. Бывало, плотненько мы экономили, но чтобы совсем ничего, такого не было. Как я иногда говорила поначалу батюшке: «Руки будем подстилать, что же делать?» – «Подожди, сейчас помолимся, все получится».

Екатерина Степанова: А есть у вас в чем-то постоянная нужда? Что-то требуется, может быть?

Наталия Гусева: Нам всегда нужно постельное белье. Причем старое постельное белье. Даже можно нестиранное постельное белье. Потому что на этих отделениях никогда не хватает постельного белья. Если памперсы мы закупаем, то постельное белье закупать для того, чтобы порвать его и один раз использовать, это не хорошо. И люди нам нужны. Приходите к нам, пожалуйста. Работа у нас не систематизирована, не то, чтобы в определенный день. Какой хотите режим, такой и выберете. Хотите во взрослую больницу – пожалуйста. Хотите к деткам – тоже. Конечно, сначала везде с нами, сначала посмотреть. Потому что очень часто к нам приходят люди – я не знаю, как их назвать, не назвать их сугубо, излишне православными, но … давящие такие. Здесь ни в коем случае нельзя, здесь все должно покрываться любовью, любовью и еще раз любовью, и любить такого, какой он есть. Если он иеговист, это не значит, что надо оставить его в мокром памперсе.

Алексей Ярош: И не значит, что, переодевая памперс, пытаться наставить его на путь истинный при этом.

Татьяна Гноевая: Сначала душевное, потом духовное.

Наталия Гусева: Приходите. Хотите попробовать? Если у кого-то есть проблемы с исповедью, приходите к нам.

Алексей Ярош: У нас зачастую бывают люди бездомные, причем инвалиды. А у нас в больнице нет социальной службы. В сестричестве мы с этим сталкиваемся, не можем обойти этот вопрос. Пытаемся своими силами что-то сделать. Работа по пристройству этих людей требует полной отдачи. Нужен как минимум один человек, который специально будет этим заниматься. У нас ни у кого такой возможности нет. Очень бы хотелось, чтобы нашелся такой человек, – в конце концов, даст Бог, – который в нашем сестричестве взял бы на себя этот тяжелый и очень неблагодарный труд. Пару раз я пытался заниматься такими вещами, и знаю, насколько это неблагодарно. Вплоть до того, что не все из них хотят, чтобы им помогали, не готовы принимать эту помощь, по крайней мере, ту, которую им предлагают. Они хотят, зачастую, совсем другой помощи.

Наталия Гусева: Да, «лучше помогите материально и отстаньте».

Алексей Ярош: Их потом видишь постоянно, они появляются у нас снова и снова, эти же люди, все в худшем и худшем состоянии. Все заканчивается тем, что мы, как санитары, их отвозим уже в последнее место их пристанища.

Екатерина Степанова: То есть вам нужен социальный работник или какой-то специалист по социальной работе.

Алексей Ярош: Да. Или какие-то контакты.

Наталия Гусева: Может быть, кто-то занимается этой работой и согласен взять на себя еще и тех личностей, которые у нас бывают, как-то посодействовать их устройству. У нас это бывает не постоянно, не регулярно. Во славу Божию потрудиться. Только во славу Божию. К сожалению, мы не имеем возможности, ни мы, ни больница. И надо понимать, что они содержаться максимум двадцать один день. То есть за двадцать один день надо попытаться что-то для них сделать. Хотя бы полис для них добыть. Это для них тоже большой плюс.

Екатерина Степанова: Если такие люди найдутся, с чего им начать, куда им обратиться?

Наталия Гусева: Можно позвонить по моему мобильному телефону – 8 921 316 93 40 позвонить в любое время. Если я не подошла, то я обязательно перезвоню. Только, пожалуйста, если Вы будете звонить с мобильного, проверьте, чтобы номер Ваш определялся, и я Вам обязательно перезвоню. Или телефон нашего диспетчера до 22 часов – 377–1–377 – Марина.

Екатерина Степанова: Уважаемые радиослушатели, если вы хотите себя попробовать в сестринском служении, или в братском служении (потому что сейчас действительно широко используется такая практика, у нас в сестричестве много братьев – это большая помощь), то звоните старшей сестре. Спасибо, большое, сестры и брат, что рассказали о вашем служении. Желаем вам помощи Божией!