Воспоминания о митрополите Сурожском Антонии. Беседа прот. Александра Степанова с духовными чадами митр. Антония. Часть 2

Программа протоиерея Александра Степанова

Прот. А.Степанов: Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Сегодня мы продолжаем беседу с нашими друзьями из Англии, Владимиром Борисовичем и Ириной Яновной фон Шлиппе, которые в течение около 40 лет были близкими сотрудниками и духовными чадами Владыки Антония Сурожского. Ирина Яновна была и остаётся членом епархиальной ассамблеи Английской епархии. В прошлой нашей беседе мы говорили о разных сторонах жизни, деятельности Владыки, главным образом, конечно, о его удивительной личности. И вот сейчас, продолжая этот разговор, я хотел бы коснуться его литературного наследия. У нас вышла наиболее полная книга, очень толстая, большая, в которой, наверное, больше 1000 страниц, где собраны его проповеди, беседы, самые разные произведения. На Ваш взгляд, насколько полно это собрание, есть ли ещё и много ли такого, что не было опубликовано, что ещё ждёт публикации. И, конечно, я думаю, будет интересно нашим слушателям, что Владыка писал сам, своею рукой именно для того, чтобы это было напечатано, а что появилось в напечатанном виде как расшифровка его устной речи?

И.Я. фон Шлиппе: То, что не всё опубликовано, это хорошо известно. И сейчас на сайте постоянно появляется что-то новое. Каждую вторую неделю я вижу, что какая-то проповедь публикуется впервые. Я думаю, ещё долго это новое будет появляться. Сейчас по всему миру собираются, помимо воспоминаний о Владыке, оригинальные материалы: аудиозаписи, видеозаписи, его письма, то что он писал. Этим занимается целый комитет, и Борис Хазанов в Америке переводит всё на электронную систему, чтобы наверняка ничто не потерялось. И ещё я знаю, что один из самых крупных в Англии архивов вообще ещё не получен, только ведутся переговоры. Так что тут будет ещё очень большой пласт. Там даже, по-моему, есть записи на разных языках, на всех четырёх. Но я не знаю, будет это или не будет. У меня есть список на одиннадцати страницах тех материалов, видеоматериалов о Владыке, которые я получила от организаторов. Они действительно очень-очень серьёзно собирают его наследие. Насчёт того, писал ли он? Он писал не много, но всё-таки писал. Он писал статьи, причём сам печатал. У него была допотопная машинка, мы её получили, я не помню, от какой-то старушки. Машинка была дореволюционная, естественно, на старой орфографии. Владыка так обрадовался, когда он её увидел, потому что я спросила, не нужна ли? Он сказал «да», потому что он по старой орфографии писал. Советские переделывать на старую орфографию трудно, а тут оригинальная, ещё дореволюционная…

Прот. А.Степанов: То есть он писал всегда по старой орфографии?

И.Я. фон Шлиппе: Да, до последнего. Даже современные письма писал старой орфографией. И он сам печатал, и на латинице, и на кириллице. Я знаю точно, что он написал предисловие к Закону Божиему «Жив Бог». Это он писал. Так что есть кое-что написанное. Но, конечно, мало. Он больше говорил. Я считаю, что он говорил, очень подробно подготовившись. И, насколько я знаю, он правил перевод того, что публикуется. Он правил и то, что расшифровывали с записи, и то, что переводили. Я бы хотела отметить героическую работу сестёр Майданович, Татьяны Львовны в Лондоне и Елены Львовны в Москве, которые больше, чем кто-либо, по-моему, сделали для того, чтобы существовали эти записи: Татьяна записывала на магнитофон, а Елена переводила на русский язык. Елена Львовна настолько вжилась в стиль Владыки, что он иногда сам не очень разбирался, на каком языке это было сказано им, перевод это или оригинал. Но я знаю, что какое-то время он точно сверял то, что снималось с ленты в оригинале и то, что переводилось на тот или иной язык. Потому что некоторые его проповеди с русского переводились на английский для публикации в Англии.

Прот. А.Степанов: Во всяком случае, качество текстов, которые я видел и которые читают очень многие наши слушатели, на мой взгляд, очень высокое.

И.Я. фон Шлиппе: Я знаю, что однажды один высококвалифицированный московский переводчик перевёл книгу Владыки ещё в застойные времена. И подпольными путями мне передал, попросил (я тоже переводами занималась) у Владыки благословения размножать. Владыка посмотрел и сказал «нет», хотя книга эта ещё не была переведена и было бы хорошо, чтобы она вышла в свет. Владыка сказал: «Нет, я так не говорю». И всё. Так что он следил очень даже строго.

В.Б. фон Шлиппе: Я думаю, надо помнить не только его литературное наследие, не только его проповеди за богослужением, но и то, что он в течение многих лет вёл беседы, практически еженедельные, в течение академического года. Причём в последнее время, кажется, только на русском языке, потому что на английском языке вести беседы мог кто-то другой. Но и на английском языке он проводил беседы в храме, в соборе. И прихожане, иногда и посторонние, которые знали об этом, приходили. Здесь, опять же, стиль его бесед и докладов: он говорил без шпаргалки. Возможно, что он конкретно к этой беседе готовился. Конечно, он готовился, в уме всё укладывалось, но вряд ли теми же словами. То есть конкретные слова рождались, я думаю, просто из полноты его существа. И вот эти беседы тоже записывались, в основном, конечно, на аудиокассеты, причём многими прихожанами, которые просто приходили и ставили свои магнитофончики перед ним. Он никогда не возражал и даже иногда ждал несколько секунд, когда кассету нужно было менять, чтобы дать возможность не утерять. Конечно, делались и видеозаписи этих бесед, они частично тоже опубликованы, но, я думаю, тоже не полностью ещё, далеко не полностью.

И.Я. фон Шлиппе: Есть ещё два, по меньшей мере, типа его выступлений, о которых здесь меньше знают. Это, во-первых, общее говение. Он проводил много лет два раза в год, в Рождественском и Великом постах, говение для русских и для англичан. Некоторые русскоговорящие ходили на оба. И это были фактически две часовых лекции. А потом он как бы исповедовался от лица каждого. Зная всех нас, конечно, наизусть, он как-то представлял себе главную боль каждого человека и такое было иногда чувство, что вот рядом стоит человек и меня как молнией бьёт, что вот это обо мне он говорит. А вдруг рядом кто-то другой тоже вздрагивает, тоже сам себя узнал. То есть такое вот было ощущение, невероятной силы, такой подъём общий. Вот молитвы, по-моему, никогда он не разрешал записывать, а беседы записывались. Вот этот, если можно сказать, жанр – это действительно очень, очень ценное. И потом лекции, которые он читал. Его лекции, скажем, перед врачами. Христианское отношение и к человеку, и к болезни, и к медицине. Вот эти лекции, я не знаю, опубликованы ли они.

Прот. А.Степанов: Известна небольшая книжечка «Болезнь, смерть и жизнь после».

И.Я. фон Шлиппе: Это скорее беседа с отцом Сергием Гаккелем, по моему, на Би-Би-Си. Нет, я говорю о том, что он в английской Академии медицинских наук регулярно выступал перед врачами. Потом его лекции в Кембридже, в православном институте, который он же и создал, между прочим, кроме всех своих дел. Лекции публичные, я их не видела ещё на русском языке. Много есть его наследия, тут ещё не известного.

Прот. А.Степанов: Будем надеяться, что это всё в каком-то обозримом будущем станет известным и будет полезно также для наших верующих. Теперь, может быть, немножко о другом. Владыка Антоний, представитель старого аристократического немецкого рода в России, оказался в эмиграции. И мы знаем, что большая часть Русской Церкви в эмиграции разделилась между двумя юрисдикциями: между Синодальной или Русской Зарубежной Церковью и Церковью, которая возглавлялась митрополитом Евлогием, и потом оказалась в составе Вселенского Патриархата. А вот Владыка Антоний представляет наименьшую часть русской эмиграции, которая избрала себе путь внутри Московской Патриархии. С чем это связано? Владыка, конечно, об этом говорил, но, может быть, об этом не все знают. Не могли бы Вы немножко прокомментировать этот его выбор, который был для него, в общем, я понимаю, принципиальным?

В.Б. фон Шлиппе: Когда я только познакомился с Владыкой, конечно, этот вопрос меня тоже интересовал. Я не сразу посмел его задать, но, когда я почувствовал, что могу осмелиться, я его спросил. И ответ был, хотя, может быть, он не исчерпывал всех сторон его отношения к этому вопросу. Он сказал, что борьба между духовностью и материализмом идёт в России больше, чем где бы то ни было. И поэтому там больше, чем где бы то ни было, нужно слово Божие. Вот такое полностью сознательное становление на этот путь. Конечно, служение Богу – в первую очередь, но и противоборство материализму, там, где он является наиболее воинствующим.

Прот. А.Степанов: То есть, он стремился служить Богу именно в том месте, где это сложнее всего.

В.Б. фон Шлиппе: Да, где сложнее всего.

И.Я. фон Шлиппе: Я с ним очень много об этом говорила, в частности, в передачах Би-Би-Си. Он, во-первых, всегда настаивал на том, что нельзя отрекаться от Матери-Церкви, если она не впадает в ересь, а Русская Православная Церковь в России в ересь не впала. Так что нет никаких канонических оснований, никакого церковного права на то, чтобы из неё выходить. Вот это было его глубочайшее убеждение, он очень много раз это говорил. Потом то, о чем уже сказал Владимир Борисович. Владыка рассказывал об одном священнике, с которым он познакомился, уже когда стал приезжать в Россию, когда его стали пускать. Он познакомился с монахом, старым человеком, совершенно разбитым, болезненным, он сидел в советском старческом доме, на страшной какой-то койке и просто сиял. Говорил: «Какое мне пришло счастье! Когда меня арестовали, мне сначала стало страшно, как любому человеку. А потом я понял, что сейчас священник больше всего нужен в тюрьме. Священников не пускает в тюрьму безбожная власть, но туда же она послала меня сама своими руками. Значит, здесь моё служение. И мне Господь дал пятьдесят лет служить в тюрьме и в лагере тюремным священником, будучи заключённым, естественно». Этот человек был совершенно счастлив и было очевидно, что, скорее всего, Владыка ему завидует, потому что именно вот эта судьба, вот эта доля ему бы была очень близка. Как говорила Анна Ахматова, что она счастлива, что она не была в эмиграции, потому что она была там, «где мой народ, к несчастью, был». И это была тоже постоянная тема, очень частая тема в разговорах с Владыкой. Что надо делить горести народа и позор народа. То есть ему и иже с ним доставалось в какой-то степени за границей за то, что он в «большевистской» Церкви. Это было, конечно, нехорошо в эмиграции. Недавно как раз мне рассказала одна англичанка, наша очень верная прихожанка, тоже член епархиальной ассамблеи, высокопоставленный государственный чиновник, государственный служащий, что у неё прекратилось продвижение по работе, потому что она стала «коммунисткой», вступив в нашу Церковь.

Прот. А.Степанов: Стала «коммунисткой» – это, конечно, в больших кавычках…

И.Я. фон Шлиппе: Это с точки зрения государственной службы Великобритании, в которой она была на действительно высоком уровне. Ей сказали: «Вступив в Православную Церковь Московской Патриархии, Вы стали коммунисткой. Вы показали своё настоящее лицо». И её отстранили. И хотя она там продолжает пенсию дорабатывать, на этом закончилась её хорошая карьера. Конечно, по советским меркам, это всё мелочи, естественно, но по западным меркам это достаточно существенно. А чисто прагматически тоже была польза в том, что владыка Антоний, будучи тем, кем он был, мог заметно влиять на события в Церкви в России тем, что он говорил изнутри Патриаршей Церкви. Его слова приобретали гораздо большую авторитетность.

Прот. А.Степанов: Безусловно. Его приезды в Москву, лекции, беседы в Духовных школах, на московских и ленинградских квартирах, которые, конечно, были очень хорошо известны, эти беседы ходили в записях. Я думаю, они сформировали просто целые поколения священнослужителей.

И.Я. фон Шлиппе: Мы постоянно встречаемся с людьми, которых он привёл тогда в Церковь.

Прот. А.Степанов: Но вот ещё один, конечно, очень важный аспект жизни и деятельности Владыки – это создание Английской епархии. По существу, Владыка создал её на пустом месте. В Англии не было Православия. Сейчас это большая епархия. Как это получилось, благодаря чему? Был Владыка таким замечательным организатором, администратором? Или какими-то иными путями шло это развитие?

И.Я. фон Шлиппе: Отец Александр, в Англии было Православие. В Англии живёт полтора миллиона православных греков. В Англии очень много Православия. Только это этническое Православие, замкнутое, а вот английского Православия там не было. Владыка создал английское Православие на русской почве.

В.Б. фон Шлиппе: Опять же, здесь хотелось бы восстановить историческую правду. Дело в том, что христианизация Англии произошла до раскола, до схизмы. То есть первоначально, конечно, английское христианство было православным. Но позже пошло по западному пути, и это, между прочим, я думаю, отчасти тоже является ответом на Ваш вопрос, как Владыка создал Православие в Англии. Конечно, не как организатор, не как администратор, а своим горением, своей личностью, своей убеждённостью, своей верой. И англичане – те, которые либо были верующими, но не церковными в своей либо англиканской, либо католической Церкви, или даже те, которые принадлежали к этим вероисповеданиям, но чувствовали себя неудовлетворёнными, – когда через Владыку они узнавали о Православии, до них вдруг доходило, что это и есть та христианская вера, которая изначально, ещё в 4-м веке была в Англии. Так что этот приток англичан в Русскую Православную Церковь в большой мере связан с тем, что они возвращались к истокам своей английской православной веры. Но, конечно, они этого не могли делать, как Ирина Яновна уже сказала, ни у греков, ни у сербов, потому что те держались чисто этнически. Только у Владыки в приходе сначала, затем в епархии. Здесь была эта открытость, без прозелитизма. Он не зазывал, он даже не пускал. Когда приходили, слышали проповедь, говорили «хотим к Вам», он предупреждал: «Вы знаете, может быть, Вам это совсем не понравится, Вы подумайте сначала, не спешите»…

И.Я. фон Шлиппе: До десяти лет готовил к Крещению, до десяти лет человек готовился. Он просто так никогда не крестил. Когда он начал, он не собирался создавать английское Православие, он был назначен настоятелем умирающего прихода, где было около сотни старушек и маленьких детей, среднего поколения не было. И он выяснил очень быстро, что среднее поколение не понимало, конечно, языка, на котором шло богослужение. И как только ребёнок вырастал из-под авторитета бабушки и мог вырваться из её рук, он переставал ходить, он не понимал славянского. И владыка стал устраивать занятия на английском языке, но в то же время стал заниматься и на русском языке для англоговорящих детей. Смешанных браков ведь было много. И он вернул в Церковь два поколения людей, потому что он стал преподавать русский и стал служить частично по-английски. У нас сейчас очень много английского, все богослужения ведутся поочерёдно на обоих языках. Перевели все богослужения, все песнопения переложили на английский. За этой огромной работой, которую совершенно бесплатно сделала наша британская община, сложилась очень прочная община, не структура, а именно община. Что-то, по моему, около 47 приходов, разбросанных по всей стране, где-то больших, где-то маленьких, включая Ирландию, Шотландию. Интересно, что к нам перешли некоторые греки. Потому что у нас понятно.

В.Б. фон Шлиппе: Тем более, что один из наших священников – грек, отец Александр Фастилопулос. Он приехал в Лондон как студент архитектуры. Он был верующим, стал ходить, наверное, сначала в греческий храм, но затем он стал ходить к нам, пел в хоре сначала, затем обратил в Православие дочь настоятеля собора англиканского, женился на ней, затем стал дьяконом.

И.Я. фон Шлиппе: У нас очень, очень активна именно иностранная община в епархии. Помимо англичан очень много и других иностранцев: голландцы, французы, американцы, какие-то португальцы. Надо смотреть, на каких языках мы отпеваем и венчаем. Помнишь ту португальскую свадьбу?

В.Б. фон Шлиппе: Да, по-португальски пели частично. Но не говорю уже о том, что у нас очень заметное число грузин в нашем приходе.

Прот. А.Степанов: Это потомки старой эмиграции?

В.Б. фон Шлиппе: Нет, это новая эмиграция. Это просто бросается в глаза, конечно. Это молодые люди, лет около 30. Так что, с одной стороны, есть вот эта открытость, но, вместе с тем, мы всё-таки остаёмся Русской Православной Церковью. Русскость как-то не растворяется…

И.Я. фон Шлиппе: Как говорит Владыка, укоренённость в русском Православии очень, очень чувствуется и создаёт определённые рамки и организационно как-то действует. Кроме того, у нас довольно много есть сфер применения своих возможностей. И это, я думаю, тоже привлекает людей.

Прот. А.Степанов: Последний вопрос, который я бы хотел вам задать, связан со смертью Владыки, которая была, с одной стороны, ожидаема, вероятно, поскольку он болел. А с другой стороны, она всё-таки поразительно неожиданна была для меня лично и, я думаю, для всех. Вы присутствовали на отпевании Владыки. Готовы ли вы немного рассказать о том, как это происходило, и какое впечатление у Вас в сердце осталось от проводов Владыки?

В.Б. фон Шлиппе: Я могу сказать, что, конечно, об этом пока что ещё просто физически тяжело говорить.

И.Я. фон Шлиппе: Мы поём в хоре и читаем. И когда работаешь, то немножко отстраняешься от происходящего. Потому что, если дашь себе волю, то «Со святыми упокой» просто нельзя спеть. Горло не может и плакать, и петь. Но известно, что очень много людей приехало из-за границы. Из-за того, что Владыка скончался в самый разгар отпускного времени, было сравнительно мало людей, может быть, полторы-две тысячи, не больше. Если бы было в нормальное время, ждали бы десять тысяч. Так что были только те, кто очень хотели. Кто-то прилетел издалека, кто смог прервать отпуск. Но не все могут, кто с детьми уехал. И был, как сказал один наш диакон, очень грустный, но праздник, потому что мы провожаем Владыку туда, куда он хотел. И собрались, в общем, друзья, семья собралась. Вы знаете, так странно было, как бы производственные совещания были между Литургией заупокойной и отпеванием. Промежуток был два часа. Встречались люди, кто из Ливана, кто из Америки, кто из Москвы, и быстренько обсуждали то, что мы вместе делали по благословению Владыки, всем было важно, что продолжается эта работа. Мы как-то не говорили ни о каких переживаниях, мы продолжали совершенно естественно нашу общую с Владыкой работу. Это было для меня поразительно. Я смотрела вокруг – собралось всё духовенство в пасхальных сияющих облачениях. Все собрались, чтобы жить дальше. Проводить нашего Владыку в жизнь вечную, а мы дальше идём. Вот это вот было главное. Многие говорили: не то главное, что мы грустим, нам, конечно плохо, но главное то, что мы идем дальше, продолжаем начатое с Владыкой.

В.Б. фон Шлиппе: Конечно, было изумительно торжественно. И ведь это прощание с Владыкой длилось несколько дней. Когда гроб был с телом доставлен в храм, постоянно читалось при нём Евангелие.

И.Я. фон Шлиппе: Каждый на своём языке.

В.Б. фон Шлиппе: Да, на разных языках. И потом панихиды, великая панихида, затем Литургия в день похорон и отпевание уже после обеда и похороны на кладбище. И вот, как Ирина Яновна уже сказала, всё духовенство епархии собралось. Но, кроме того, приехал Владыка Филарет Минский, большой друг Владыки Антония, и он литургию служил вместе с Владыками Василием Сергиевским, который сейчас стал управляющим епархией, епископом Анатолием, архиепископом Григориесом, главой греческой Церкви. Ну и, кроме того, гости были: архиепископ Кентерберийский и кардинал, глава католической Церкви в Англии.

И.Я. фон Шлиппе: Очень много было инославного духовенства. Нам даже непонятно было по тому, как они были одеты, куда их приписать. Представители королевского дома были. Ведь принц Чарльз иногда у нас бывает на богослужении. Вот от него были, я точно знаю. Очень много было высокопоставленных лиц. Посол Грузии лично пришел. Посольство российское было представлено. Действительно, официальная сторона была очень… Не пышной, потому что Владыка попросил, чтобы его по монашескому чину хоронили, отпевали, но очень, действительно, торжественно. Просили, чтобы не было цветов, чтобы деньги на цветы пошли на хоспис, где он скончался. Было довольно много маленьких детей, что было очень хорошо, он любил, когда маленькие дети в храме. Очень хорошо себя вели, именно в храме были, не рядом где-то. Был хор, как на Пасху. Отовсюду съехались люди. Ведь, опять же, это было в самый разгар каникул, никого вообще, в принципе, нет в городе. Съехались со всех сторон люди, которых мы давно не видели. Вот один священник и один диакон почти всё время, кроме отпевания, в хоре были, потому что им там было лучше.

Прот. А.Степанов: Вы сказали, что несмотря на преклонный возраст Владыки, ведь он на 90-м году жизни скончался, это было неожиданно.

В.Б. фон Шлиппе: Действительно, когда мы узнали, что он ложится в больницу, мы как-то так легкомысленно к этому отнеслись. Ну хорошо, подумали, в больнице полежит, его вылечат, и он опять вернётся к нам. И конечно, совершенно, когда только узнали, что плохо, а потом, что скончался, это…

Прот. А.Степанов: А где похоронили Владыку?

И.Я. фон Шлиппе: Там, где похоронены его мать и бабушка. Недалеко от церкви кладбище. Там вообще больше не хоронят, но там семейная могила. Был в Лондоне отец Владимир Архипов, который сейчас в Новой Деревне настоятель прихода покойного отца Александра Меня. Он приехал на похороны. И он пошел на следующий день после похорон на кладбище. На следующий день, кажется, он улетал. Там было два человека, тоже из России. Они отслужили литию. Могила ровная, земля, ни холмика, в общем, это всё как-то непривычно, нехорошо как-то. И вдруг приезжает фура с землёй. Высыпает землю, чтобы могилу сформировать. А затем и вторая. Отец Владимир и Василий из Петербурга взяли по лопате и сделали настоящую русскую могилу, поставили крест, который там был приготовлен. Ещё литию отслужили. И так, они рассказывали, им было хорошо. Я думаю, Владыке тоже, наверное, понравилось. Вот такое совершенно никем не запланированное, не задуманное продолжение этой жизни.

Прот. А.Степанов: Да, замечательно, что это произошло именно так: и спонтанно, и какой-то промысел в этом, конечно, есть. Как скромно Владыка жил, так и после смерти его присутствие продолжается так же скромно и так же естественно.

И.Я. фон Шлиппе: Да…

Прот. А.Степанов: Ну что же, мы на этом заканчиваем нашу программу. Конечно, с одной стороны, это чрезвычайно грустная нота. С другой стороны, апостол Павел говорит: «Да не скорбите как те, кто не имеет упования». Мы не можем, мы не имеем права скорбеть неутешно. Перед престолом Божьим за нас явился ещё один молитвенник, безусловно. И та любовь, которую он так обильно источал всем людям, которые были рядом с ним и очень далеко от него, согревала всех нас. Этот огонь любви не перестал со смертью, а только ещё больше может разгораться уже в той жизни, где пребывает Владыка сейчас. Я сердечно благодарю Вас, Ирина Яновна и Вас, Владимир Борисович, за то, что вы так искренне поделились своими воспоминаниями и чувствами, которые вас, конечно, переполняют, к митрополиту Сурожскому Антонию. Большое вам спасибо и всего доброго.

См. также: