«Воздействовать на общество через христианскую активность»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Гость: протоиерей Владимир Сорокин

Прямой эфир 14 ноября 2021 г.

ВИДЕО

 

Темы программы:

 

— вечер памяти протоиерея Виктора Московского

— 200 лет со дня рождения Достоевского

— закрытие общества «Мемориал» (признан властями РФ «иностранным агентом»)

— книга Марии Дегтяревой «Общество трудового духовенства»

— подготовка к канонизации настоятеля Князь-Владимирского собора протоиерея Михаила Союзова

— подготовка к 100-летию процесса над духовенством по делу об изъятии церковных ценностей (1922 год)

— вакцинация от коронавируса

— что такое соборность?

— чистота русского языка

 

 

Александр Крупинин:

Вот вы говорите, что изменилось в России за 200 лет со дня рождения Достоевского. Вот у нас, в современной России, которая пережила вот это всё, 20-й век, новомучеников, да… решили ни много ни мало закрыть общество «Мемориал»* власти.

 

* Признан властями РФ «иностранным агентом».

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Это ужасно. Я слышал. Я когда слышу, мне кажется, это что-то ненормальное. Я не знаю здорово «Мемориал»*, но я имел с ними дело, и всегда пользуюсь, поскольку мы вместе работаем, у нас заведующий канцелярией по новомученикам, а у них же самая лучшая база репрессированных, больше трёх с половиной миллионов они выявили репрессированных. Они же первые всё это начинали. Они всё это сделали. Почему они сейчас находятся в таком положении? Но я понимаю, государственные какие-то там законы…

 

Александр Крупинин:

Продолжая разговор о Достоевском: бесам никогда не нравится, когда помнят о том, что было, понимаете. Мемориал – это память, а они хотят эту память уничтожить.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Всё-таки, мне кажется, они достойны того, чтобы ими дорожить за этот величайший труд.

 

Александр Крупинин:

Конечно.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

И они же продолжают собирать, у нас же не выявлено еще очень много новомучеников, репрессированных. Вот совсем свежая у меня, я сейчас как раз читаю, вот как раз из вашего радио получил сообщение, тут Марина Лобанова взяла интервью у историка из Пермской епархии доктора наук Марии Дегтярёвой, она написала книгу, оказывается, я и не знал, а меня эта тема очень интересует, очень интересует, я даже созванивался с Владыкой Мефодием Пермским, когда услышал передачу – ему позвонил: «Пришлите мне эту книгу». Было такое «Общество трудового духовенства», там молодые люди объединились, и их посадили, часть из них расстреляли. Вот она написала об этом книгу. Я надеюсь, что я её в ближайшее время тут получу, Владыка Мефодий мне обещал. Потому что мы с ним в таких хороших отношениях, он же мой ученик. Да, хоть книга уже разошлась, но мне он выслал её. Меня почему интересует вопрос этот? Я не знаю, как она там в своей книге – вот я хочу узнать… Понимаете, вот когда мы сейчас пытаемся всё-таки ответить на вопрос, что же с нами произошло, и что с духовенством было… Социализм… Ведь сама по себе идея социализма – она же неплохая идея. Если бы только не было вот этого у него атеистического, потом агрессивного вот этого всего… почему он выродился в такую у нас теорию по уничтожению людей и всего. Но… В 37 году было «общество трудового духовенства», общество было, причём она говорила в своем интервью, что это вроде даже Ленинграде тогда ещё зародилась, а потом в Перми всё это организовалось. Ну, естественно, чекисты засекли, переарестовали…

 

Александр Крупинин:

А это подпольное?

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Подпольное. 37 человек арестовали, часть расстреляли, в общем, интересная очень тема. Но это один вопрос. Но меня-то интересует какой вопрос, не только же батюшки и православные люди служили и всё, но было же целое движение… и до революции были все за то, чтобы изменения произошли в обществе, чтобы церковь и духовенство было… и обновленчество же появилась не просто так… это потом уже чекисты их использовали… но сама по себе идея была, что они были уверены, что общество будет другим, более милосердным. Вот я вам скажу, на меня производит большое впечатление, один историк из Москвы прислал мне книгу об одном приходе, он написал одну книгу такую, об одном небольшом приходе, и в ней, в этой книжке, приводит сведения, а это середина 19 века, сколько на приходе… там же помещик был, и всё прочее, вот он проводит сведения: вот помещик, имеет имение, и вот у него продаётся, там, скотина, столько-то, поросёнок, столько-то, там, девка, столько-то… По деньгам, представляете? И это православная Россия! Продают по одному списку и людей, и скот, и инвентарь, и всё прочее. Ну скажите пожалуйста, после этого разве не может быть революции? Не может у людей разве зародиться под влиянием Библии, под влиянием Евангелия, под влиянием христианского благовестия у людей зародиться идея – это же несправедливо. Ну так Фёдор Михайлович Достоевский про этих бедных людей, про всех этих униженных и оскорблённых, он же тоже ставил вопрос: ну как же так? Есть такая церковь и есть христианство, и есть такие явления. И вот это ведь было, верно? Дальше. Случилась революция. Я понимаю, обновленцев использовали и они, конечно, слишком перегнули, я бы сказал, палку. Но. Вот есть такая святая, канонизированная Анна Благовещенская, она где-то здесь на границе с Вологодской областью, у них был монастырь, я сейчас забыл детали, но знаю – у них была хорошая община. Пришла советская власть, которая сказала: все, кто хочет трудиться, должны оформляться в организации какие-то, надо переоформиться, не может же монастырь быть. Она переоформила. Духовник ей сказал: переоформляйся, работайте. Нужно ходить на собрания? Комсомольские они там, партийные… Ходи. Делайте. И они трудились так, что в социалистическом соревновании занимали первое место. Они были ещё в 29 году, до 29-го года. Ими же руководило что? Не то, что там власть, а они руководствовались своими внутренними такими христианским убеждениями. Была часть духовенства, которая этими идеями жила, что ли. И вот когда я читаю, что вот засекли «Общество трудового духовенства» и инкриминировали им, ну, что они там антисоветчики и всё прочее, она пишет, что это вроде придумано органами, а я думаю, что, может быть, и органами, конечно, но сама по себе идея воздействовать на общество через христианскую свою активность – она, мне кажется, была и осталась.

Почему? Я митрополита Никодима помню, и при нём вырос, и как-то духовно окреп. Я был уверен, и он стремился, мы все были тогда, молодые, уверены, что мы социализм одухотворим, внутренне, здоровой жизнью христианской, мы всё-таки подействуем. Церковь может своим действием… Это было – моя движущая что ли такая позиция.

И когда я читаю, что «Общество трудового духовенства», они, действительно, молодые люди, объединялись, на службы ходили, трудились, они всё делали, всё что требовала власть, они были очень честными, и всё, но им, конечно… Власть, мне кажется, она очень боялась альтернативы. То, чего нельзя было бояться, они боялись альтернативы. И поэтому им там статьи всякие… Вот поэтому я очень хочу получить вот эту самую книгу. И сама по себе идея мне всё-таки интересна. Это же не только там несколько человек… а поскольку в 37 году – там же Конституцию новую сделали, и выборы… И сказали, что могут и чуть ли не батюшки что ли участвовать. Вот, и действительно, некоторые православные воспрянули, что есть время, когда мы можем себя положительно проявить. Но не случайно же при переписи в 1937 году больше половины людей указали, что они люди верующие. Это время, когда за это дело привлекали к ответственности. Это же часть людей верующих, у них же вера их побуждала к здоровому образу жизни, здоровой конкуренции, я бы не побоялся этого слова.

 

Александр Крупинин:

Вот этого власти-то и не хотелось, конкуренции.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Ну, правильно, но всё-таки можно же, наверное, и в этом плане посмотреть на это.

 

Звонок слушателя:

Я прочитала в интернете, что сейчас рассматривается вопрос о возможности канонизации настоятеля Князь-Владимирского собора в двадцатые годы протоиерея Михаила Союзова. Скажите, где можно о нем что-нибудь узнать и почему его хотят прославить в лике святых?

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Мы действительно сейчас занимаемся вопросом – процесс 1922 года, процесс духовенства, по изъятию церковных ценностей, в 2022 году будет 100 лет. Это дата очень серьёзная, потому что по этому процессу проходил митрополит Вениамин, ещё 85 человек, в основном настоятели храмов, короче говоря, туда собрали такой цвет. И среди них был настоятель нашего собора отец Михаил Союзов, его тоже привлекли, потому что когда в соборе пытались изъять эти ценности, то как раз он был сторонник: надо на голод, и Владыка митрополит дал благословение, надо, но только это провести на таком на достойном уровне, чтобы это не носило кощунственный характер. Ну, короче говоря, его, конечно, судили, 3 года ему дали, и он сидел в этих Малых Крестах, больница такая есть, сейчас больница доктора Гааза, и там был тиф, и он скончался. Посидел несколько месяцев и от тифа скончался. Но когда мы стали интересоваться его жизнью, он был интересным человеком, о нём, кстати, очень хорошую статью написал отец Геннадий Беловолов, он разместил ее в интернете. Отец Михаил начинал своё священническое служение, он прежде всего кончил Новгородскую семинарию, потом Санкт-Петербургскую академию, потом у отца Иоанна Кронштадтского был дьяконом, потом по ходатайству отца Иоанна Кронштадтского он был назначен священником где сейчас Академия Можайского, там был Второй кадетский корпус, там храм Александра Невского был, он там 20 лет был настоятелем, до самого закрытия, вот затем он был в нашем соборе в самое такое бурное время. И мы подробнейшим образом собрали сведения из архивов, и всё, и подготовили материал, для того чтобы внести его в список новомучеников. Сейчас мы всё это создали, было у нас заседание комиссии, всё обсудили, подготовили, и по правилам мы подали теперь на имя митрополита прошение о том, чтобы он вышел с ходатайством на имя Святейшего Патриарха и Комиссию по канонизации, чтобы его причислить к лику святых. И действительно мы увидели, достойнейший человек был, очень, я сказал бы так, умеренного такого поведения, что ли, или жизни, рассудительный, всё время… а мы проштудировали весь этот процесс, а там 27 томов «Дело», и оно открыто сейчас, оно действительно доступно. И процесс этот фиксировался, фиксировали всех, кто что-то говорил. И тогда ещё, в 1922 году, это носило такой цивилизованный характер, и можно судить о том, и судьи кто были, какие допросы шли, и как это всё было. И вот мы действительно сейчас занимаемся, спасибо за вопрос, мы сейчас этим очень плотно занимаемся, и надеемся, что, прежде всего Господь, услышит наши молитвы и просьбы, всё-таки. Удивительно то, что сохранилась его могила, он был похоронен рядом с часовней Ксении Блаженной, вот если стоять лицом к часовне Ксении Блаженной, то справа там могила, и надпись сохранилась, мы были там и теперь служим там панихиды. Надеемся, что Господь позволит нам иметь ещё одного святого.

Но эпоха эта очень такая многогранная, я опять-таки возвращаюсь к этому «Трудовому духовенству», мне очень интересно.

 

Александр Крупинин:

А не кажется вам, отец Владимир, что мы сейчас возвращаемся в ту же самую эпоху? Вот, допустим, уничтожить «Мемориал»*, это значит уничтожить память, то есть об этом не помнить, и можно было бы снова делать то же самое. Те, кто стреляли в наших отцов, строят планы на наших детей, как пел Гребенщиков. Это же точно.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

А вот меня как раз интересует, я когда услышал об этом обществе, что его хотят ликвидировать, а я говорю, мы у них всё время берём эти сведения, и у нас с ними какие-то такие нормальные, хорошие отношения были, и у нас даже председатель общества всегда присутствовал на Левашовском кладбище… А вот меня интересует, я вот когда слушаю об этом (но не так много информации, но, может быть, будет потом возможность как-нибудь узнать), а как же они дальше думают – кто же будет сохранять память об этих репрессированных?

 

Александр Крупинин:

А хотят ли они её сохранять?

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

А вот это вопрос всё-таки.

 

Александр Крупинин:

Зачем она им?

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Нет, с одной стороны, мы слышим от президента, от Владимира Владимировича, когда особенно открывали в Москве этот памятник, помните, там есть памятник такой?

 

Александр Крупинин:

Да.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Так говорили, и Патриарх Святейший наш, и Владимир Владимирович, что вот память сохранять это очень важно, очень нужно, ценно… Понимаете, одно дело говорить, другое дело иметь конкретных людей, кто этим занимается, этим интересуется и отвечает, ответственно относится к этому хранению. Потому что одно дело декларативно… Ну вот в этом году, особенно когда праздновали 75 лет Победы, то сколько произнесено было раз слово «сохранение исторической памяти». А я знаю, что такое сохранение исторической памяти. Вот мы сейчас занимаемся отцом Михаилом, или занимаемся изданием Синодиков, выявлением… Это знаете какой труд? Это нужно сидеть, корпеть, нужно находить средства… Всё это занести, опубликовать, всё это дело нужно каким-то образом довести до сведения современного человека, даже если это электронные средства, вот мы… у нас на электронных носителях, но их же надо туда сначала внести, эти же сведения надо сначала раздобыть! Верно? «Мемориал»* как раз этим занимался.

Я так и не понимаю… Я не понимаю сейчас… я не могу реагировать, но меня как-то это тревожит очень. А кто же тогда будет заниматься этой памятью? Кто будет персонально нести ответственность за такую массу людей? Кроме того, нам же не все архивы открыты, нам архивы не открывают полностью, стопроцентно. И «Мемориал»* добивается того, чтобы как-то всё это было доступно, чтобы мы знали хоть где похоронен… Вот сейчас конкретный пример приведу. 100 лет будет в следующем году, когда расстреляли митрополита Вениамина. А мы до сих пор точно не знаем, где его расстреляли, где его похоронили. У нас есть на кладбище в Александро-Невской лавре на лаврском кладбище крест «в память», но это не значит, что там митрополит Вениамин похоронен. Дальше. Последнее время появились сведения, что их вывезли в Москву, и что там вроде есть какие-то документы, что их в Москве расстреляли. А когда мы пытаемся запросить: а где? Скажите нам. Ну, знаете ли, до сих пор неизвестно… Неужели такие вещи… Они же фиксировались! Они же как-то выявлялись. И «Мемориал»* как раз занимался вот этими сложными очень вопросами.

Я понимаю, что старые коммунисты, старые такие идеологи советского периода, им, конечно, не нравится, что ворошат, как они говорят, память вот этих репрессированных, они там были такие… я не знаю, какие они были, но я знаю, что священники, священнослужители ,и те кого мы, вот пять с половиной тысяч православных людей, внесли в наш «Синодик», вот я знаком с их делами. И когда мы разбираем сейчас отца Михаила – полностью мы проследили от детства и юности до дня кончины. Замечательные люди, прекрасные люди, цельные, целенаправленные, никогда они не выступали против власти или что, и не были они врагами.

 

Александр Крупинин:

Вот и напрасно.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Что напрасно?

 

Александр Крупинин:

Не выступали против власти. А если бы все выступили против власти, а не молчали бы, то, может быть, было бы всё по-другому.

 

Звонок слушателя:

Отец Владимир, я хотела про другое сказать, но про общество «Мемориал»*, возможно, такая версия, что они выполнили свою задачу по критике Советского Союза для его разрушения, и дальше их уже убрали как ненужных, уже выполнивших свою цель. А я вот про другое. Вот такая цитата из книжки… вот целеполагание… как только стадо примет обязательную принудительную вакцинацию, игра будет окончена, они примут всё: насильственное донорство крови и донорство органов для всеобщего блага…

 

Александр Крупинин:

Спасибо! Спасибо.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Нет, вот я вам скажу по поводу вакцинации. Я понимаю, вакцинации сейчас вопрос принципиальный. Я принял вакцину, я вакцинировался, для меня это не проблема. Если есть необходимость, если такая возможность есть, я принял. Когда ко мне обращаются наши прихожане: можно ли, нужно? Я говорю: сами решайте. Но вот я считаю, что это для меня, для моей семьи не является никакой угрозой, я сделал для того, чтобы не быть соблазном для других, а там Господь управит. Но, в конце концов, тоже и учёные работали же.

А то, что сейчас по этому поводу идут такие войны… Я бы сказал: не хотелось бы мне, чтобы так же, как в своё время числа ИНН вот эти, помните, они тогда раскололи нашу православную паству.

…

И вот это «Общество трудового духовенства», и матушка Анна Благовещенская, они доказали, они как раз хотели через добрые дела, через практику, через труд показать, что в их общинах христианских может быть альтернатива. Но их всех перестреляли, конечно. Вот это самое страшное. Почему противоположная сторона не терпит диалога? Мирного соревнования?

 

Александр Крупинин:

Потому что ему самому возразить нечего, вот почему. У него потому что только сила есть, больше ничего.

 

Протоиерей Владимир Сорокин:

Только сила – это всегда плохо. Это не приносит плода. Я не думаю, что это добром кончится.

…

В связи с тем, что у нас двадцатый век пополнил наш календарь церковный новомучениками, вы знаете, вот я, чем подробнее изучаешь, у каждого новомученика есть своё лицо, я бы сказал, своя особенность. Вот я сейчас с увлечением занимаюсь отцом Михаилом, он действительно как-то сумел так, что он и в кадетском корпусе служил, и здесь в соборе служил, и потом попал на суд. Он так мудро, осторожно, красиво, главное, себя держал, что ему и дали три года, а не к смерти приговорили.

А уже если посмотрите на нашего митрополита Вениамина – у него свои особенности. Юрий Новицкий, которого тоже расстреляли, он же был юрист, у него, естественно, юридическая такая система мыслей. Ковшаров – там своё.

…

Почему закрывают «Мемориал»* –  оттого что у него есть своя позиция по отношению к прошлому. Если было бы нормальное положение, то это надо общественное обсуждение, какие-то аргументы выслушать… Боюсь, что это очень сложная ситуация.

 

Полностью слушайте в АУДИО.

Смотрите ВИДЕО.