Возвращение исторических названий во время Блокады

Репортаж Александра Ратникова

Пресс-конференция 13 января 2014 г.

Радио «Град Петров» совместно с фондом «Возвращение» 13 января 2014 г. провели пресс-конференцию, посвященную 70-летию первого массового возвращения названий 13 января 1944 г. В пресс-конференции приняли участие главный редактор радио «Град Петров» протоиерей Александр Степанов, вице-президент фонда «Возвращение» Даниил Петров, член Топонимической комиссии Андрей Рыжков, автор программы «Возвращение в Петербург» на радио «Град Петров» Марина Лобанова.

Д.В. Петров выступил с докладом «70-летие массового возвращения названий в блокадном Ленинграде»:

Сегодня — ровно 70 лет историческому почину города на Неве в части возвращения исторических названий. Топонимическому монстру был нанесён первый удар.

13 января 1944 года, накануне начала операции по полному разгрому вражеских войск под Ленинградом, в нашем городе решением исполкома Ленгорсовета было возвращено двадцать исторических названий, уничтоженных после 1917 года.

Проспект 25-го Октября снова стал Невским, улица 3-го июля – Садовой, Советский проспект – Суворовским, проспект и площадь Красных командиров – Измайловскими. На карту города снова вернулись Литейный и Владимирский проспекты, переименованные после революции, соответственно, в честь большевиков Володарского и Нахимсона. Улица Розы Люксембург вновь стала Введенской, а проспект Карла Либкнехта — Большим проспектом Петроградской стороны.

Вернулись Дворцовые площадь и набережная: первая именовалась в честь Урицкого, вторая – в память 9-го января. Площадь Жертв Революции снова стала Марсовым Полем, площадь Воровского – Исаакиевской, а площадь имени Плеханова – Казанской. Исчезли с карты города имена большевиков Рошаля, в честь которого именовались Адмиралтейские набережная и проспект, а также Слуцкого, именем которого звалась Таврическая улица. На Васильевском острове вернулись Большой, Средний и Малый проспекты. Они именовались соответственно: Пролетарской Победы, Мусоргского и Железнякова. Кроме того – и это может показаться совсем невероятным! — проспект Ленина переименовали в Пискарёвский. Правда, исторически он назывался проспектом Петра Великого.

Это было первое за все советское время массовое возвращение исторических названий. Впоследствии, до самого конца 1980-х годов, такой вопрос на повестке дня больше не стоял. Даже мысли о возможности вернуть историческое название считались крамольными. Почему же в блокаду такое решение стало возможно?

Архивное дело с документами по этому вопросу было рассекречено только в 2008 году. Оказалось, что инициатором возвращения названий 8 октября 1943 года в секретной докладной выступил главный архитектор Ленинграда Николай Варфоломеевич Баранов. Именно он в блокадном городе отвечал за спасение культурного наследия — за маскировку основных памятников архитектуры, за защиту Медного всадника, клодтовской конной группы на Аничковом мосту и других скульптурных и архитектурных шедевров.

Высказывать эти мысли о возвращении исторических названий ему приходилось очень аккуратно, чтобы не быть обвинённым в антисоветских наклонностях. Приведём цитату из докладной Баранова — лаконичный гимн ценности исторических названий: «История 240-летнего развития Ленинграда и его прекрасный архитектурный облик, ярко отражают многочисленные волнующие страницы истории России. Это нашло своё яркое отражение и в наименовании улиц, проспектов, площадей и набережных, т.к. эти наименования весьма характерны для Ленинграда и присущи только нашему городу. Население не только Ленинграда, но и всей страны, усвоило эти наименования, связало с ними определённое представление об отдельных частях города».

Изначально предполагалось решение горкома партии о возвращении принять в октябре 1943 года с датой возвращения — 1 декабря 1943 года. При этом думали вернуть не 20, а 22 названия. Черновой же список насчитывал целых 28 улиц-кандидатов на возвращение. Однако в последний момент партийное руководство забеспокоилось, не будет ли решение об отмене стандартных имён советской пропаганды воспринято неверно с точки зрения идеологии. В результате ленинградские партийцы перестраховались, и вопрос был вынесен на одобрение Сталина.

Стоит напомнить, что во время войны власти обратились к несвойственной им прежде патриотической и даже религиозной тематике: были реабилитированы царские «сатрапы» Суворов, Ушаков, Нахимов, разрешили положительно говорить об Александре Невском и Петре Великом. Несомненно, что и возвращение исторических названий в блокадном Ленинграде – одно из звеньев в этой цепи…

Окончательное решение о возвращении названий 20 ленинградским улицам было принято на секретном заседании Бюро Горкома ВКП(б) 5 января 1944 года. Оформить это было поручено Исполкому Ленгорсовета, который это сделал 13 января.

Обратим внимание на то, что восемь названий оказались исключенными из списка на возвращение. Так, на карте остались проспект Римского-Корсакова (Екатерингофский), Свердловская набережная (Полюстровская), Социалистическая улица (Ивановская) – их исторические названия не возвращены до сих пор. Не стали возвращать старые имена бульвару профсоюзов (Конногвардейский), улице Салтыкова-Щедрина (Кирочная) и площади Шевченко (Румянцевский сквер). Они дождались своей очереди соответственно в 1991, 1998 и 2001 годах.

Жданов 5 января 1944 года намекнул партийцам, что увлекаться этой темой не стоит. Кстати, даже Дворцовая площадь из первоначального списка на возвращение оказалась вычеркнутой партначальством. Жданов сомневался: «Насчёт Дворцовой площади и Урицкого — подумаем, что больше привилось». «Надо к прежнему названию вернуться, — возразил секретарь горкома ВКП(б) Кузнецов. — Ведь дворец остался, не выкинешь». «Давайте», — согласился Жданов.

А вот как Жданов обосновывал возможность отменить название «Советский проспект»: «Советская улица, улица К.Маркса есть в каждом городе; в любом районном центре вы найдёте не одну, а 2-3, обязательно будет Советский[проспект], затем Ленина, проспект Сталина и пр. Значит, в этом отношении специфика Ленинграда стёрта… Советский проспект – неудачное название, как будто бы остальные проспекты антисоветские или несоветские».

Таким образом, главный партиец Ленинграда вдруг заговорил о культурной самобытности отдельного города — о «специфике Ленинграда», выраженной в названиях его улиц. Отличный пример, когда здравый смысл перевешивает казённые штампы в головах даже тех чиновников, которые ещё недавно занимались «чистками» и организацией уничтожения «врагов народа»…

Любопытен диалог, результатом которого стало сохранение проспекта Обуховской обороны на карте города. Кузнецов: «Володарцы в своё время выдвигали вопрос, чтобы восстановить наименование «Шлиссельбургский проспект». У нас есть Шлиссельбургский проспект, затем им. Крупской, поскольку она там вела кружки, проспект Обуховской обороны и села Смоленского, а раньше всё это именовалось «Шлиссельбургский проспект»». Далее в стенограмме зафиксированы сомнения секретаря Володарского (сегодня это Невский район) райкома партии Егоренкова на этот счет: «Шлиссельбургский проспект – 12 км., тяжело с нумерацией». Жданов: «Пусть район сам разберётся. Вообще говоря, нам много не стоит нагружать, с точки зрения почтового адреса это имеет значение». В результате название возвращено не было. Вот так необходимость смены нумерации домов не дала Шлиссельбургскому проспекту вернуться в город. Впрочем, этот страх не помешал в 1952 году объединить все три указанные проспекта под общим именем «проспект Обуховской обороны».

Почти ироничная мотивация убедила Жданова вернуть историческое название Марсову полю: «Площадь Памяти жертв Революции – неудачное название, неясно, кто похоронен: жертвы от революции или жертвы самой революции».

Уникальный же для советского периода случай отказа от названия «Проспект Ленина» произошел следующим образом. Баранов мотивировал необходимость возвращения имени этого проспекта (Петровский проспект; до революции – проспект Петра Великого) с хитрецой – так, чтобы не быть обвинённым в антисоветских мыслях: «вношу предложение аннулировать название проспект Ленина, присвоенное неблагоустроенной, окраинной дороге, ведущей к больнице Мечникова». Городские начальники Кузнецов и Попков исключили название проспекта из состава подлежащих восстановлению. Отказ в согласовании предложения Баранова со стороны партийцев выглядит логичным: если дорога названа именем великого коммуниста и неблагоустроенна, значит её надо привести в порядок, а не переименовывать. Однако решением исполкома Ленгорсовета от 13 января 1944 года проспект Ленина упраздняется. Вместо него не восстанавливался проспект Петра Великого (Петровский), но появляется Пискарёвский проспект. Исполком прямо пишет, что речь не о восстановлении старого названия, а о переименовании.

Тайну исчезновения проспекта Ленина в Ленинграде открывает та же стенограмма секретного заседания Горкома от 5 января. Оказывается, Жданов принял посыл Баранова: «Есть у нас проспект имени Ленина, очень плохая улица, для проспекта Ленина не годится, одна из худших улиц названа проспектом Ленина. Надо снять название проспекта Ленина. Придумать другое название». Кузнецов: «Красногвардейский район пусть придумает. Раз придумали для этой улицы название «проспект Ленина», пусть другое придумают название». Таким образом, Красногвардейский райком партии вместо задания о благоустройстве улицы получил задание придумать ей новое название. Любопытно, что решение о переименовании проспекта Ленина не было опубликовано, хотя фактически таблички были изменены. Очевидно, что партийцы боялись привлекать к этой теме внимание граждан¸ чтобы не вызвать неверные толки.

Завершая обзор этого уникального для СССР события, произошедшего в 1944 году, зададимся вопросом: зачем это было сделано в блокадном Ленинграде? Представляется, что цели у главного архитектора и партийцев были разные. Партийное руководство решило сыграть на патриотических чувствах жителей города, подбодрить граждан перед освобождением города от фашистской блокады. Ведь ленинградцы, даже кто приехал в город в советские годы, часто употребляли в повседневной речи не советские имена-новоделы, а исторические названия. Власть тем самым показывала, что способна любовь к родному городу, к его истории и культуре иногда поставить выше пропагандистских идеологических штампов. Это полностью соответствовало политике, которую в эти годы избрал Сталин – заигрывание с церковью, частичная реабилитация дореволюционной истории, что требовалось для подъёма патриотических чувств, то есть для победы в Войне.

Как известно, в советские годы партия негласно отслеживала высказывания населения по разным вопросом. Настроение ленинградцев знали и иногда старались их учитывать. В одном из секретных докладов в Горком партии от Выборгского райкома Ленинграда, датированном июлем 1941, находим лаконичную цитату конструктора Рогова с завода им. Энгельса. Рогов при подаче заявления о добровольном поступлении в армию, заявил, «что он идет воевать за Россию, но за 4 буквы (СССР) воевать не будет». По всей видимости логика этих слов к 1943-44 годам стала понятна и партийным начальникам.

Главный же архитектор Баранов, несомненно, отслеживал сиюминутный идеологический реверанс партии в сторону исторической России и решил этим воспользоваться, чтобы сохранить хотя бы часть культурного наследия в области названий улиц Северной Пальмиры.

См. также: