«…все в себе вмещает человек, который любит мир и верит в Бога»

Программа «Родная речь. Второе чтение»

Приглашаем перечитать великие строки русских поэтов разных эпох и поразмышлять над ними вместе с автором и ведущей программы филологом и философом Мариной Михайловой.

Н.С.Гумилев. Фра Беато Анджелико

В стране, где гиппогриф веселый льва
Крылатого зовет играть в лазури,
Где выпускает ночь из рукава
Хрустальных нимф и венценосных фурий;

В стране, где тихи гробы мертвецов,
Но где жива их воля, власть и сила,
Средь многих знаменитых мастеров,
Ах, одного лишь сердце полюбило.

Пускай велик небесный Рафаэль,
Любимец бога скал, Буонаротти,
Да Винчи, колдовской вкусивший хмель,
Челлини, давший бронзе тайну плоти.

Но Рафаэль не греет, а слепит,
В Буонаротти страшно совершенство,
И хмель да Винчи душу замутит,
Ту душу, что поверила в блаженство.

На Фьезоле, средь тонких тополей,
Когда горят в траве зеленой маки,
И в глубине готических церквей,
Где мученики спят в прохладной раке.

На всем, что сделал мастер мой, печать
Любви земной и простоты смиренной.
О да, не все умел он рисовать,
Но то, что рисовал он, — совершенно.

Вот скалы, рощи, рыцарь на коне, —
Куда он едет, в церковь иль к невесте?
Горит заря на городской стене,
Идут стада по улицам предместий;

Мария держит Сына Своего,
Кудрявого, с румянцем благородным,
Такие дети в ночь под Рождество
Наверно снятся женщинам бесплодным;

И так нестрашен связанным святым
Палач, в рубашку синюю одетый,
Им хорошо под нимбом золотым:
И здесь есть свет, и там — иные светы.

А краски, краски — ярки и чисты,
Они родились с ним и с ним погасли.
Преданье есть: он растворял цветы
В епископами освященном масле.

И есть еще преданье: серафим
Слетал к нему, смеющийся и ясный,
И кисти брал и состязался с ним
В его искусстве дивном… но напрасно.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.

Это стихотворение Николая Степановича Гумилева посвящено знаменитому итальянскому художнику, одному из мастеров итальянского Ренессанса Фра Беато Анджелико. Этого художника можно сравнить с нашим Андреем Рублевым, потому что Андрей Рублев был канонизирован Церковью. Его художественные деяния были признаны по своему достоинству равными высокому богословию, и его труды во славу украшения святых Божиих церквей были признаны как дело святости, как путь святости. И точно так же Фра Беато Анджелико, автор множества замечательных росписей, тоже был признан святым художником.

Гумилев ставит Фра Беато в контекст большого сообщества его товарищей по кисти. Гумилев упоминает всех величайших мастеров, которые прославили Флоренцию. Это и Рафаэль, и Микеланджело, и Леонардо да Винчи. Но в каждом из них Гумилеву чего-то недостает. Когда мы смотрим великую живопись, или слушаем великую музыку, или читаем великую книгу – то помимо того, что мы признаем ее величие, она либо созвучна нашему сердцу, либо нет. И Гумилев совершенно не отрицает величие да Винчи, Рафаэля и Микеланджело. Он просто говорит о том, как его сердце на них отзывается. И это слова очень точные, очень простые и очень искренние. Он говорит: «Рафаэль не греет, а слепит». И, действительно, неимоверный блеск, совершенство работ Рафаэля оставляло Гумилева холодным. Он говорит: «В Буонаротти страшно совершенство». И это тоже понятно, потому что величие этого гения, его запредельная мощь действительно может пугать. А про Леонардо да Винчи Гумилев говорит еще более, с моей точки зрения, определенно: «и хмель да Винчи душу замутит». Действительно, когда мы смотрим на улыбку Джоконды, на улыбку Иоанна Крестителя, на улыбки других персонажей Леонардо – эти улыбки не ликуют и не радуются; они лукаво змеятся на устах. Они прекрасны, но и страшны, и искусительны. И некая страшная красота открывается нам в мире Леонардо.

И вот, Гумилев нам говорит про художника, которого полюбило его сердце и  творчеству которого откликнулась его душа. Это Фра Беато Анджелико.

Мне очень нравится слово Гумилева о том, что «не все умел он рисовать, но то, что рисовал он, совершенно». Гумилев отмечает в нем простоту, смирение, печать земной любви – не философской любви небесной, а любви как милости, опять же, простой и смиренной. И для него мир, который открывает Фра Беато Анджелико – это удивительный мир, в котором земное и небесное встречаются. Фра Беато – так же, как и наш Андрей Рублев – становится неким волшебным кристаллом, в котором земные вещи и их простые изображения становятся знаками реальности божественной. И наоборот: это мир, где неземной свет все наполняет, делает осмысленным, предает ценность всему земному. И этот мир, который весь пронизан божественной любовью, становится дружественным человеку. Здесь даже палач нестрашный. Здесь даже то, что в обычной жизни наполняет нас ужасом, не вызывает страха. Есть какая-то Божественная любовь, которая пронизывает весь мир, и эту любовь нам показывает именно настоящее художество, настоящее искусство.

Последние слова этого стихотворения – это великий афоризм:

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.

И замечательно то, что таким человеком является не только герой этого стихотворения, прекрасный художник Фра Беато Анджелико. Таким человеком является каждый, кто готов в смирении и простоте, в радости созерцать великое искусство.

Слушайте программу «Родная речь. Второе чтение» в четверг и в пятницу в 11.45, а также в субботу в 12.40.

…

См. также:

БЕСЕДЫ ПО ИСТОРИИ ХРИСТИАНСКОГО ИСКУССТВА