«Я все время ищу ответы на эти вопросы, почему такая катастрофа. Думаю, что Господь чему-то нас учит»

Программа Александра Крупинина

«Неделя»

Прямой эфир 1 ноября 2015 г.

События прошедшей седмицы комментирует
протоиерей Владимир Сорокин

 

 

Александр Крупинин: У нас в гостях настоятель Князь-Владимирского собора Санкт-Петербурга профессор-протоиерей Владимир Сорокин. Мы должны начать со страшного события –  гибели самолета, который летел в Санкт-Петербург, в котором погибли многие наши земляки, петербуржцы. Как Церковь отреагировала на это, отец Владимир?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: По благословению Святейшего Патриарха, нашего Владыки митрополита, да и по зову нашего сердца мы сегодня служили Божественную литургию и поминали всех погибших, 224 имени. Мы всех поминали поименно, каждое имя, затем была отслужена особая заупокойная лития с поминовением их имен, пропели «Со святыми упокой» и «Вечную память» этим безвинно пострадавшим. Мы верим, что Господь их принял в Свое Царство Небесное, потому что для них это не наказание, их гибель – это стечение обстоятельств, такова воля Божия, в конце концов. Для нас, верующих людей, это великая скорбь, но мы полагаемся на волю Божию, и если Господь так поступил и так благословил, то, видимо, в этом какой-то урок, и для каждого человека, и для общества, которое, надеюсь, повысит свою ответственность за состояние полетов и жизнь людей. Там 27 детей, их жизни, и жизни взрослых людей – каждая жизнь это дар и относиться нужно ответственно. Я, как верующий человек, считаю не случайным, что эта катастрофа случилась в ту ночь, когда у нас в стране празднуется дьявольский праздник «Хэллоуин». Он приобрел какие-то неимоверные масштабы, а по сути это – поклонение сатане, почитание злых сил. Может быть, Господь этим событием хочет нам внушить, что это такое. Сколько просит Церковь, сколько верующие люди умоляют власти и учителей, а это, кстати, и учителя в школах поощряют: не надо поощрять этот праздник. Но нет, и по телевизору и по радио только об этом и слышно. Я все время ищу ответы на эти вопросы, почему такая катастрофа. Думаю, что Господь чему-то нас учит. Господь прежде всего призывает нас к ответственности: если взялась фирма перевозить, то несите ответственность за состояние транспорта, за порядок, потому что так просто не бывает, чтобы это носило случайный характер, это результат расслабленности, безответственности.

Мы молимся, чтобы Господь даровал им Царство Небесное. Дай Бог им вечный покой и вечную память. А нам живым – чтобы этот урок был усвоен.

Мы в Князь-Владимирском соборе внесем их имена в наш Всероссийский помянник и будем о них молиться Богу. Я знаю, что в аэропорту Пулково сейчас наши батюшки помогают родственникам. И Церковь будет молиться постоянно о них.

 

Александр Крупинин: Каждый раз, когда происходят такие события, у меня возникает вопрос: нет ли тут противоречия какого-то. С одной стороны, мы говорим, что это промысел Божий, значит, это все случается по воле Божией. С другой стороны, это скорбь и мы скорбим. То есть, получается, что мы скорбим по тому, что является промыслом Божиим? И тут же говорим, что это безответственность и все прочее. Как это совместить?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я совмещаю это просто. Сам Господь Иисус Христос сказал, что и волос с головы не упадет без воли Божией. Мы до конца не можем постигнуть эту великую тайну, эти жестокие, жуткие уроки. Но когда мы посмотрим и увидим, до какой степени люди доходят в своих действиях, в игре с дьяволом, со всеми злыми делами, что я не знаю, каким образом нужно Господу действовать, чтобы человек посмотрел и когда-то остановился и подумал. Я противоречия не вижу. Когда отец учит своих детей порядку и хочет, чтобы они слушались, то иногда принимает и жесткие меры. Наверное, моя философия сегодня не модная, но я вырос в такой среде – старообрядческой, где четко и ясно было: если нельзя – значит нельзя, при любых условиях. Я не могу ответить на 100% уверенно – что именно Господь нам хочет донести через этот урок, но каждый для себя сам сделает вывод. И государство, и авиакомпании должны для себя четко сделать вывод: надо больше внимания уделять безопасности и больше ценить жизнь людей, своих сограждан. А у нас автобусы десятками гибнут, самолеты падают, другие катастрофы постоянно – что это за состояние общества? Это значит, где-то мы идем не в ту сторону. Нужно опомниться и придать значение тому, что жизнь человека – это самое дорогое, самое ценное и самое святое в жизни, и с этим надо считаться. Я не думаю, что это Бог нас наказывает, Бог испытывает нас на прочность. Если мы провозгласили заботу о человеке и любовь к детям, то надо свои призывы чем-то обосновывать.

 

Александр Крупинин: Состоялось заседание Епархиального Совета с участием благочинных. Рассматривался вопрос, что не хватает храмов в спальных районах, и было сказано об успехах, которых удалось достичь епархии в деле выстраивания партнерских отношений с городской властью и общественными организациями Санкт-Петербурга. Хотел бы у вас, отец Владимир, узнать, какие успехи в этом деле достигнуты?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я был участником этого заседания, я благочинный Петроградского округа, и тоже делал свое сообщение. Владыка митрополит Варсонофий закономерно беспокоится об этом вопросе. Священный Синод, Святейший Патриарх выработали такую норму: 10 тысяч жителей  должны иметь храм. У нас не получается. В Петроградском районе и в центральных районах достаточно храмов, а в новых районах храмов мало, и получается по 50-70 тысяч на один храм. Владыка митрополит предлагает даже приобретать квартиры в новых районах и устраивать по квартирам такие маленькие общины, чтобы там начинать служить, а дальше из этого может вырасти община и желание построить храм. Идея хорошая, но осуществить ее довольно сложно. Не так все просто, особенно в новых районах, где и квартиры дорогие,  и храм должен быть устроен. Хотя такая практика существует: в больших домах на верхнем этаже устраивается храм. Я знаю один такой дом, в Рыбацком, где на верхнем этаже многоквартирного дома устроен храм, предусмотрели при строительстве.

А что касается успехов в отношениях с общественными организациями и властью, то налаживаются отношения по части восстановления храмов. Наш Князь-Владимирский собор сейчас на реставрации, и делает это город, мы им благодарны, потому что внешний ремонт – это большие деньги и большая работа. Я сегодня был в Благовещенской церкви, здесь, на Васильевском острове, там тоже сделан ремонт. В этом отношении какое-то сотрудничество налаживается. А так я не скажу, что очень большие успехи. Нам очень навредила история с этим Мефистофелем, очень некрасивая, и священник поступил очень неправильно и нехорошо, я отношусь к этому отрицательно. И в Петроградском районе это очень сильно подорвало доверие к нам, и нам теперь очень сложно ставить вопрос о восстановлении храма святой Ксении Петербургской при такой ситуации, при таких взаимоотношениях мне трудно начинать какие-то разговоры.

Но, понимаете, я смотрю на это таким образом: я человек старшего поколения и нас жизнь научила быть более осторожными и более ответственными в своих действиях. Нам, конечно, власть не позволяла советская слишком либеральничать или свободно чувствовать себя, но мы зато привыкли, что всё надо согласовывать. И если давать какую-то информацию, то чтобы она была все-таки выверенная. А здесь – пришло совсем молодое поколение. Я вот смотрю, что все эти вопросы, которые приобретают сегодня острый характер, заметьте, там все священники – молодые, только молодежь. Наше поколение там не задействовано. Я слежу и анализирую: они убеждены, что можно всё решить быстро и ясно. Но, вы знаете, Церковь – это всё-таки очень серьезно и очень основательно. Здесь нужно, как Святейший Патриарх Алексий II, который всегда говорил: лучше повременить, перепроверить, зато… Потому что в Церкви не может быть: сегодня – так, а завтра – по другому.

 

Александр Крупинин: В дайджесте новостей было сообщение о высказывании Михаила Пиотровского и заявлении Союза музеев России по проблеме передачи Церкви зданий музеев. Как можно прокомментировать это?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я человек двух эпох: советской и постсоветской. В советское время было записано в Конституции «Церковь отделена от государства и школа от Церкви», и это входило в сознание людей. И когда обворовывали храм, иконы уносили, мы обращались в милицию, а мне отвечали: «Вы отделены от государства, это ваша проблема». Пойти поступать в семинарию в советское время – это всё равно что бежать за границу, потому что Церковь отделена от государства. Вот так трактовалось.

А теперь скажите: вот пришли вы в Исаакиевский собор – вы куда пришли: в музей или в собор?

 

Александр Крупинин: Кто куда, наверное.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Как это, «кто куда»? Здание-то одно. Эта система отделения Церкви от государства продолжается и сейчас. У нас сейчас всем учащимся рекомендовано посетить Князь-Владимирский собор в связи с 1000-летием преставления  святого князя Владимира. Они приходят в собор, им наши священники объясняют, что такое собор, что тут молятся, перед какими иконами. У меня дочь преподает в школе и когда детей ведут в собор, она должна повести их и написать в отчете, что были в «культурно-просветительском центре». Нельзя писать, что это экскурсия в собор.

Но как распределить возможность использования собора как собора и как памятника, как музея? Михаил Пиотровский сослался на опыт Эрмитажа. Я с ним согласен, я там настоятель, сначала там были проблемы, а теперь мы достигли договоренности – когда мы можем совершать богослужения так, чтобы это не было в ущерб ни посетителям, ни музею: до начала открытия музея. Храм домовый, и для него существуют особые условия. Давайте принимать те формы существования культовых зданий, которые им присущи и постараемся договориться, чтобы ни обществу, ни Церкви, ни городу, ни государству не было ущерба.  Церковь просит не потому, что хочется, а потому что принят Федеральный закон РФ «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения», обязательный для исполнения: если его надо исполнять, давайте исполнять. Если есть какие-то вопросы, то, пожалуйста, через Государственную Думу, через Совет Федерации проведите поправки к закону. Но мы – законопослушные граждане, и я не вижу здесь какого-то противоречия, но хотел бы, чтобы это все носило творческий, спокойный, деловой, созидательный характер, не в ущерб ни одной стороне.

 

 

Вопрос слушателя: В моем детстве на святках всегда ходили ряженые, в страшных шкурах, с теми же тыквами. Чем эта традиция отличается от Хэллоуина?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Это остатки язычества, суеверия, с которыми Православная Церковь всегда боролась. А нынешний праздник, так называемый Хэллоуин, имеет дьявольское выражение, а с дьяволом заигрывать не стоит.

 

 

Александр Крупинин: О 400-летии протопопа Аввакума. Какое отношение сейчас к протопопу Аввакуму и у Вас лично и у Православной Церкви, у государства?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я вырос в старообрядческой и единоверческой среде. Протопоп Аввакум – святой для старообрядцев. Я знаю его выражение и всегда употребляю: «За одно Аз умираю», – и он же сгорел все-таки. Мужественный человек был, конечно. Сегодня он пример стойкости и мужества. Недавно был выпущен фильм «Раскол» – очень неплохой.

 

Александр Крупинин: Но, с другой стороны, он же выступал против Церкви?

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Ну, не против Церкви, он против официальной иерархии выступал, с царем ссорился, за старину-матушку выступал. Он патриот своего рода, такой крайний, но он мне нравится.

 

 

Вопрос слушателя: 30 октября отмечался День памяти жертв политических репрессий. И у многих людей в семьях были такие родные, и они вносят сведения о них в различные реестры. Скажите, как вы думаете, отец Владимир, а люди понимают, что за них нужно молиться – келейно и обращаться в храм, а не просто хранить их фотографии, внести данные в реестр – и успокоиться.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Спасибо за вопрос. Я тоже принимал активное участие в этот день. Мы специально заказали автобус (по объявлению на радио «Град Петров» к нам пришли 40 человек) и поехали на Левашовское кладбище. Там было возложение венков официальными лицами, а затем я отслужил там заупокойную литию, и тоже читал список имен. Все это хорошая традиция, важная. Мне понятна молитва Церкви, я начинал читать имена в Левашово словами: «Помяни Господи об упокоении расстрелянного (такого-то)», я к Господу обращаюсь: «Помяни, Господи, невинно пострадавших». А вот читали имена на Троицкой площади. И я хочу спросить у А.Я. Разумова (А.Я.Разумов – руководитель Центра «Возвращенные имена» при РНБ, составитель «Ленинградского мартиролога»): если верующие обращаются к Господу, а вот как неверующие люди? Просто «вспомним человека» или что? Вопрос этот очень серьезный. Мы, верующие, просим: впиши, Господи, этого человека в книгу жизни, чтобы Ты о нем заботился и помогал. А вот неверующие зачем вспоминают этих людей? Чтобы просто вспомнить человека и всё?

Меня что смущает, что сейчас эта дата приобрела странный характер, с моей точки зрения. Все время говорят о репрессиях (и «Град Петров» этому очень много времени посвящает), только слишком уж много, и создается такое впечатление: создали культ Страстной седмицы. И он действительно наполнен и произведениями, и художественными, и передачами… А где Пасха? Где Пасха? Страстная неделя есть, а где Пасха для этого периода? Нет ее.

 

Александр Крупинин: Она еще не наступила. Мы все еще живем в период Страстной недели.

 

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Вот именно. И я это очень хорошо чувствую. Вот писатель Захар Прилепин написал книгу про Соловецкий лагерь – я не могу ее читать, тяжело. Вот если человек в здравом уме, разве он может голым выйти на площадь? Обнажиться и выйти? Не может, потому что есть цивилизация, стыд его остановит. Верно? А разве имеет право писатель настолько выворачивать и обнажать вот этот грех?

 

Александр Крупинин: Я читал, мне тоже не понравилось.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Я и читать не могу. Давит на меня вот это зло. Я читал «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына в своё время – на меня давило всё это. Я понимаю, что они художественно и хорошо изложили, я не сомневаюсь в исторических фактах, но вот современному поколению вот это всё?..

Или, смотрите, Левашовское кладбище, там перед ним стоит памятник Молоху (памятник называется «Молох тоталитаризма») – изображен такой станок, который человека перемалывает. Вот это для меня – Страстная седмица, в таком жутком состоянии. А каким же должен быть современный человек, чтобы это всё воспринять, переварить и жить в Пасхе?

 

 

Александр Крупинин: А современный человек живет вне всего этого – и вне Страстной, и вне Пасхи…

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А мы вносим в помянник, у нас в соборе «Всероссийский помянник» и там около трех миллионов репрессированных людей. А новое поколение еще не определилось в своем отношении к Богу, не знает, как к Нему обращаться. А обращаться в пустоту (вспомнили репрессированных, и всё) – это же чистая горизонталь, а где вертикаль? Они сейчас перед камнем читают (чтение имен репрессированных проходило в этом году в нескольких районах города, основная площадка – на Троицкой площади у памятника жертвам ГУЛАГа «Соловецкий камень»), а меня это вводит в докрещенскую эпоху, когда поклонялись каменным изваяниям. Наше общество куда-то идет, что-то в нем формируется, но куда оно придет? Надо же к Пасхе идти, к Воскресению, выстраивать как-то туда дорогу, а не вертеться все время в этой карусели пороков, грехов, жестокости, ненависти, вражды. Получается бег по кругу, а надо выстраиваться к храму, к Воскресению.

 

Александр Крупинин: Я думаю, что для того, чтобы вот эта Страстная седмица, о которой Вы говорите, закончилась Пасхой, надо измениться, надо по-другому относиться к людям, друг к другу, ко всему миру. Но пока отношение не меняется.

 

 

Протоиерей Владимир Сорокин: А пока передачи, книжки, монументы – все вертится вокруг одного. В интернете объявили конкурс на проект памятника жертвам репрессий в Москве, там 10 вариантов – и все чисто горизонтальные, какие-то «стены», никакой вертикали, как будто Бога и нет, мысль творческая скульпторов, архитекторов, художников, писателей не может поднять глаза к небу и сказать: «Господи, мы же к Тебе стремились». Ведь люди, которые пострадали, были окрылены какой-то идеей справедливого общества. Я сейчас читаю книгу об Александре Введенском, обновленце (автор Голутва), много интересного узнаю. Революция не произошла спонтанно. Троцкий в самом начале революции написал, как надо стравливать, как разделять. Церковь разделили, появилось обновленчество. Всё это было прописано, сделано.

На Левашовском кладбище стоит памятник – Молоху, который всех перемалывает, он меня просто убивает, я прошу разрешения построить храм, чтобы хоть одна вертикаль была – не положено! Потому что умы государственных деятелей – приземленные, они никак не могут поднять глаза к небу и сказать «Церковь – это Церковь, государство – это государство, а жизнь человека – это самое священное».

 

 

Вопрос слушателя: Программа итогов недели всегда тяжело проходит, и поэтому Вам, отец Владимир, большое спасибо, что Вы сказали о горизонтали и вертикали, Вы приносите спокойствие в обсуждение этих тем. Нельзя же все время говорить о плохом, хватит нам уже по горизонтали все доводить до безумия, надо подниматься вверх, к небесам, по-хорошему, по-душевному, и больше говорить о хорошем. А передачи Марины Лобановой некоторые доведены до абсурда, я иногда думаю: но имеет же она право это сказать? Я думаю, нам нужно больше таких отцов, как Вы, отец Владимир, с Вашим мировоззрением, и большое Вам спасибо от всех пенсионеров и от всех ветеранов войны и труда.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: И я думаю, что на радио «Град Петров» очень много таких передач. Хотелось бы, чтобы появлялись и какие-то новые темы, но я все-таки считаю, что Господь призвал нас жить в свете Воскресения.

 

 

Александр Крупинин: Если бы мы, отец Владимир, все эти события, которые были у нас в стране в ХХ веке, отрефлексировали, поняли, пережили, сделали выводы, тогда бы и пошли вперед к светлой Пасхе. А эти события не отрефлексированы, к сожалению. Люди не хотят об этом думать, не хотят признавать свою вину и свои ошибки, им это неинтересно и не нужно. И они начинают повторять опять те же самые ошибки. Сейчас в Москве арестовали библиотекаря. Арестовали за книги.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Да, это возмутительно.

 

Александр Крупинин:  Для человека, который отрефлексировал эти все страшные события, один факт, что арестовали библиотекаря за книги – это уже всё. Мы опять возвращаемся, и не только в этом, это только один маленький пример, а мы возвращаемся всем обществом  опять туда же. Наше радио по сравнению с Первым каналом телевидения – это что-то такое настолько маленькое…, но мы должны все равно говорить, каждый из нас, если мы хотим добра своей стране, если мы христиане, мы должны успеть сказать вот это всё. Поэтому иногда кажется, что много, но, по сравнению с тем, что вокруг – это ничтожно мало.

 

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Очень много сейчас этого всего выворачивается наизнанку. Но в Православной Церкви очень мудро – исповедь тайная. Все пороки Вы идете и исповедуете своему духовнику, но не выносите их на публичное всеуслышание, потому что это может быть соблазн для других. Может быть, в ХХ веке уничтожили тех людей, которые могли вовремя дать ориентиры, и Церковь Христова причислила к лику святых многих, но у нас эти страдания не приобретают характер такого поклонения. Мы поклоняемся воскресшему Христу, мы страсти Христовы переживаем, но все-таки мы призваны жить в свете Воскресения Христова. А чем дальше, тем больше этот день приобретает какой-то такой оттенок… Я бы сделал чтение имен это – в православных храмах. Потому что перед камнем произносить или в библиотеке – это все прекрасно, но смысл молитвы за усопших всё-таки: «Помяни, Господи…». Я бы увел бы это дело (с площади – в храмы). Может быть, наша Церковь дозреет до того, чтобы в этот день во всех храмах поименно устроить это чтение имен репрессированных. Это может иметь смысл, так же как сегодня молились во всех храмах о погибших в авиакатастрофе, так нужно в этот день (30 октября) во всех храмах поименно устроить чтение. И придут люди, которые действительно будут молиться о них. Тут смысл есть.

 

Александр Крупинин: Это бесспорно, но не все люди – верующие, и не все люди – православные, и не все придут в храм.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Но те, кто чувствует, что это Господь так поступает, имеет возможность доверять Господу, а Господь Сам устроит… В церкви всё это носит освещенный светом Воскресения характер, а в обществе…

 

Александр Крупинин: Вопрос только в том, что не все общество воцерковлено.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: Так вот и плохо.

 

 

Вопрос слушателя: Русь была крещена, но не просвещена, это в полной мере относится и к сегодняшней России, хотя сейчас все учатся, а на выходе – нет просвещения. В воскресный день объявляют траур – это явный признак непросвещенности и даже неверия. Поэтому нужно бросить все силы на миссию, на всех уровнях, на просвещение всего общества. Время у нас сейчас не советское, надо пользоваться этой свободой, иначе нам всем будет туго.

 

Протоиерей Владимир Сорокин: В связи с 1000-летием преставления князя Владимира к нам в собор пошли учащиеся и учителя со всего города, со многими проводим беседы, даже были беседы с завучами. Меня в последнее время стал интересовать такой вопрос: иудейская цивилизация (ветхозаветная), мусульманская и христианская стоят на Десяти заповедях. И у иудеев дети с первого класса учат Декалог, и мусульман тоже. И я поинтересовался у учителей наших – у нас в школах хоть где-нибудь упоминаются Десять заповедей? Нет. Для всей нашей цивилизации, чтобы существовало нормальное общество, нужно знать свои Десять заповедей, это нужно ввести в норму, и тогда понятно, что можно, а чего нельзя. Это надо просто закодировать с детства, с этого надо начинать, и к этому надо возвращаться. Это цивилизационные нормы, на этом держатся все три цивилизации, а у нас Россия как раз и состоит из этих трех авраамических ветвей.

 

Александр Крупинин: Я согласен со всем этим, но я бы такой уж большой уверенности, что от этого будет большая польза, не питал. Польза будет, но вот нас учили в школе марксизму-ленинизму – и никакими марксистами мы не стали. Нужно, чтобы за этим стояла любовь у учителей. Правда и любовь. А не просто запомнить какие-то вещи. Вот я запомнил, вышел к доске, прочитал… и забыл о них. У Вас сами родители эти десять заповедей исполняли. Нужно не просто знать, а исполнять их. А если ребенку говорят «нельзя», а сами делают (те, кто говорят), то пользы от этого не будет. Кроме  того, чтобы говорить, нужно еще и самим выполнять все это.

 

Текст: Н.М. Лукьянова

 

Слушайте полную версию программы