«Я верю, что Господь взял его к Себе «на работу». Господь не будет его торопить, не будет ни в чем его упрекать; теперь он сможет трудиться, творить, искать, совершенствоваться – все, о чем он здесь мечтал»

ПАМЯТИ АЛЕКСЕЯ ЗАЙЦЕВА

10 июня 2014 г. вспоминаем Алексея Зайцева, нашего звукооператора, звукорежиссера, трагически погибшего в этот день 3 года назад.

У Алексея остались двое детей, Гриша и Сережа.

Вдова Алексея Зайцева работает на радио «Град Петров».

На этой странице – несколько фотографий и тексты памяти Алексея, написанные после его трагической гибели.

Скачать АУДИО Детская программа Ольги Антиповой «Как звучит Божий мир». Лукоморье. Звукорежиссерская работа – Алексей Зайцев.

Скачать АУДИО К 10-летию радио «Град Петров». История в лицах: авторы, сотрудники, исполнители. Интервью с Алексеем Зайцевым.

Скачать АУДИО Программа Людмилы Зотовой «Семья», 2005 г. Алексей Зайцев и Анна Павлович.

Сотрудники радио – об Алексее Зайцеве
в год его трагической гибели

Анна Зайцева
Алеша был очень светлым, радостным человеком. Не мог долго сердиться, быть в ссоре, всегда первым просил прощения. Он старался, чтобы в доме было мирно, светло, весело; любил, чтобы было много гостей.
Алеша был необычным человеком. Немного даже странным, не от мира сего. Все делал медленно, не спеша, говорил всегда тоже неторопливо, часто невпопад. Я долго не могла к этому привыкнуть. В результате привыкла так, что теперь не могу без этого жить.
Чтобы заработать побольше денег для семьи, Алеше приходилось много заниматься коммерческой видеосъемкой. Его это очень тяготило. Он всегда хотел работать для Бога, в церковных организациях. Я верю, что Господь взял его к Себе «на работу». Господь не будет его торопить, не будет ни в чем его упрекать; теперь он сможет трудиться, творить, искать, совершенствоваться – все, о чем он здесь мечтал, сбудется.
Мы прожили с Алешей шесть с половиной лет. Бог послал мне краткий миг земной радости, земного счастья, земной любви. Почему такой краткий? Не знаю. Наверное, для того, чтобы я больше стремилась к вечной радости, к вечной любви.

Ольга Суровегина
Я не хочу говорить об Алексее как программный директор, как редактор, с ним работавший многие годы. Сейчас мне это кажется не таким важным.
Почему-то только смерть заставляет нас, наконец-то, по-настоящему начать вглядываться в человека, который столько лет был рядом. Поэтому первое, что охватывает душу при таком страшном известии – очень острое чувство вины. За свой эгоизм, за внимание только к производственным проблемам – и за явный недостаток внимания к человеку. Столько лет вместе – и почти ничего о нем не знала.
Мне трудно было бы что-то сейчас написать, если бы я не провела день после гибели Алексея в его доме, с его детьми. И я почувствовала, как он живет, продолжает жить в этом доме, с такой любовью им обустроенном, так основательно продуманном, где все так удобно, опрятно, светло – где хочется жить или хотя бы погостить. И как он живет в своих детях, которых он успел научить таким важным вещам – любви к Церкви и доверию к Богу. И потому нестрашно было услышать от его сына: «Папа умер. Он уже через тридцать девять дней будет у Бога». И потому, когда перед обедом я спросила, какую мы молитву будем петь, пятилетний Гриша тут же сказал: «Тропарь Троице», и вместе с нами почти без ошибок пел этот тропарь; а трехлетний Сережа на своем трехлетнем языке с большим воодушевлением исполнил и «Царю Небесный», и «Отче наш». Представьте: скромный уютный светлый дом, кругом иконы – и два маленьких ребенка, поющих молитвы с таким желанием и усердием.
Шесть лет назад вместе с Сашей Крупининым мне доверили держать венцы над Алешей и Аней во время их венчания. Для Ани этот венец теперь обрел тяжесть настоящего мученичества. Дай Бог ей принять эту тяжесть как благое иго Христово. Дай Бог им двоим радостной встречи навеки. Дай Бог их детям защиту от всякого зла. Дай Бог всем нам, их знающим и любящим, вразумление – как по-настоящему, без лишних слов и сентиментов, помочь этой семье.

Ольга Антипова
Он был «моим звукооператором», а я – «его автором». Каждый автор или ведущий программ «прикреплен» к одному из звукооператоров. Моим был Леша Зайцев.
Потому что мы много общались, и это было общение в творчестве – там, где человек раскрывается на большой глубине, где есть возможность увидеть его настоящего.
Потому что мне хочется, чтобы и другие узнали и полюбили в нем то, что дорого мне.
Когда случается то, что случилось, начинаешь думать о человеке, и вот тут оказывается, что очень странная вещь – наша память. Возникают какие-то отдельные картины, маленькие сюжеты, незначительные события. Образы близкого человека, как отражения в зеркале, сменяют друг друга. А где же главное, внутреннее, как поймать и выразить то, чем вызваны и скреплены эти картины? Можно ли это выразить вообще?
…2005 год. Воскресенье. Заканчивается Божественная Литургия. Отец Александр с амвона объявляет всем прихожанам, что сейчас состоится венчание двух сотрудников радиостанции «Град Петров» – Леши Зайцева и Ани Павлович. Молодое радио. Молодая семья. Как хорошо!
Я тогда совсем не знала ни Лешу, ни Аню. Мои дети были еще очень маленькими, и после службы мы, порадовавшись о предстоящем венчании, поехали домой. Бессонные ночи в студии, радость творчества, домашние кукольные спектакли для детей – все это было еще впереди.
…2008 год. Осень. Вот уже полгода я работаю на радио «Град Петров» автором и ведущей детской программы «Как звучит Божий мир» и – так уж получилось – до сих пор не имею своего постоянного звукооператора. Ушел Саша Князьков, с которым мы делали первые программы весной, остальные звукооператоры страшно перегружены. Полна творческих идей, но чувствую себя «бесхозной» и неопытной. И вот, наконец, радость: Оля Суровегина сообщает мне, что скоро закончит какую-то важную работу Алексей Зайцев, и тогда она сразу направит меня к нему. «Это то, что тебе нужно. Леша отличный звукооператор для детских программ!». Дай-то Бог!
В первый раз я пришла к нему со сценарием передачи «Мир русского ребенка XIX столетия». В этой передаче перед маленькими слушателями должен был ожить и прозвучать на новом, более глубоком уровне «Детский альбом» Петра Ильича Чайковского. Пожалуй, это самая музыкальная передача из цикла «Как звучит Божий мир».
Пришла. Леша всегда работал в нижней, маленькой студии. Сидит там такой бородатый и незнакомый парень. Глаза внимательные, серьезные – что еще за новый автор? Послушал мои объяснения, посмотрел на запись, на музыку. Понравилось. Интересно. Давайте работать! И зазвучала наша передача. Одна из моих любимых и, пожалуй, самых удачных передач нашего цикла.
Сразу же стало ясно, что «это то, что мне нужно»: Леша понимал все с полуслова, работал с увлечением. Поразил его профессионализм – он и правда многое умел и, не скупясь, вкладывал все это в наши передачи, компенсируя мои промахи, мои неопытность и неумелость. Он всегда внимательно слушал автора, хорошо понимал его задумки, но там, где дело касалось принципиальных для него звукорежиссерских моментов, был тверд, как скала: «надо делать так» – это означало, что остается только смириться и принять его точку зрения. Очень скоро я поняла, что он прав и понимает в этом гораздо больше, перестала спорить, начала учиться и узнала много полезного.
Я не боялась раскрыть перед ним какие-то очень внутренние, дорогие для меня мысли и чувства – ведь если в передаче автор говорит о чем-то подобном, то во время монтажа, прослушанное и повторенное несколько раз, все это лежит между автором и звукооператором как будто на раскрытой ладони. И Леша – веселый шутник Леша – всегда был предельно серьезен и тактичен в такие моменты. Когда делаешь передачи о вере и церкви – так легко работать с глубоко верующим человеком, единомышленником, которому не нужно ничего объяснять… Что оно такое, взаимопонимание между людьми? Откуда берется оно у нас, разорванных самостью и эгоизмом, сосредоточенных на самих себе? Случайность ли это? Или дар Божий – для того, чтобы мы могли вместе делать хорошее дело? У нас оно было. Мы стали «одной командой».
В первый же вечер мы задержались в студии дольше положенного, и я предложила отвезти его домой – там папу Лешу ждала уставшая Аня с двумя маленькими детьми. Не помню, ушли ли мы хоть раз вовремя? Детские программы требуют сложного монтажа, и их подготовка отнимает очень много времени. За полночь я отвозила Лешу домой, по дороге мы разговаривали – чаще всего, о наших семьях. Леша (нет, не буду, ни за что не буду писать «был»!) – заботливый, любящий муж и отец. Качество редкое для современного молодого мужчины. Он очень хотел, чтобы у них с Аней и мальчиками была дружная, хорошая семья, и много делал для этого. Иногда он рассказывал о своей юности, о бурном взрослении, о тяжелом поиске себя: о годах увлечения роком, восточными философиями, о тусовках на пустырях, где как-то раз в драке ему сильно повредили шею. Эта травма определила самочувствие Леши на все последующие годы. Ведь ему было непросто просиживать часами за компьютером – болели шея и голова, с трудом удавалось сосредоточиться, но он не жаловался – Леша любил свою работу, он – прирожденный Звукооператор (вот именно, с большой буквы!).
С дорогой для меня внутренней теплой радостью и благодарностью я могу сказать, что Леша любил делать наши программы. Почему? Они требовали от него того, к чему он больше всего стремился – творческого применения всех его не только звукооператорских, но и звукорежиссерских умений, работы в полную силу.
Окончательно сблизил и сплотил нас монтаж рождественского радиоспектакля для детей «У Лукоморья». Сколько же мы просидели над этим спектаклем! И вот характерная деталь: любящий творчество Леша был страшным педантом в своей работе. Рутинная, скучная техническая подготовка записи к дальнейшей творческой работе занимала у него уйму времени – часы, проведенные в студии рядом с ним, занятым такого рода работой, казались мне бесконечными. Он был неторопливый человек. Предпочитал скорости качество. Бывало, я очень скучала. Многие страдали от этой его неторопливости: работа на радио часто требует умения действовать быстро, особенно если передача должна быть выпущена в короткий срок. Конечно, он мог поторопиться, но такая спешка (особенно в подготовке несрочных и интересных в плане монтажа передач) просто расстраивала его. Впрочем, я видела и стремительного, четкого и быстрого, как машина, Лешу, обрабатывающего и вставляющего только что записанные срочные репортажи или объявления в эфир. Как-то раз Леша сказал мне: «Спасибо, что ты не гонишь! Мне хорошо работать с тобой». И с тех пор я боялась его торопить.
Зимой, в холодной студии (тогда стояли морозы), много дней, а в последний монтаж – и всю ночь до утра мы делали «Лукоморье». Делали с увлечением, «на одном дыхании», вместе. Леша много придумывал, показывал, как это может звучать, предлагал варианты, шутил. Как интересно было работать с ним в такие моменты!
Моя дочка Соня заболела в день записи и не смогла придти в студию. Мы записали ее слова несколько дней спустя. Но весь спектакль полон живых, естественных диалогов Сони с Егором – в результате никому и в голову не могло придти, что дети говорили свои слова в разные дни и вообще не встречались в студии… И это – ювелирная, кропотливая работа звукооператора. А с каким увлечением он «создавал» сложный эффект взлета ступы Бабы-Яги, используя звук взлетающего сверхзвукового самолета! Или искал звук тишины (да, да, тишины!) на фоне которой должны были раздаваться карканье ворон и скрип загадочной избушки на курьих ножках! Радовался, как ребенок, вставляя чуть слышное, с земли доносящееся «мяу» в тот момент, когда ковер-самолет пролетает над дубом зеленым и дети машут руками на прощание ученому коту…
Часа в четыре утра, когда передача была, наконец, смонтирована, а длилась она минут пятьдесят, я робко спросила, не надо ли нам прослушать ее всю целиком. «Ты знаешь, я именно это хотел тебе предложить, но не решался», – ответил Леша. И тогда мы сели, включили запись спектакля – и послушали.
Вторым большим проектом, который мы сделали вместе, был цикл передач по мотивам книги Астрид Линдгрен «Мы все из Бюллербю». Здесь Леша проявил себя не только как звукорежиссер, но и сыграл одну из ролей: он озвучил Боссе, брата главной героини, от лица которой ведется повествование. Это очень веселая, светлая книга. И Леша с какой-то детской радостью и свободой создавал звучание мира ребячьих шуток, игр, ссор, наивных промахов и великодушных поступков. Мне кажется, он и сам в те моменты был как ребенок.
Типичная картина того времени: петербургские белые ночи, начало второго. На Тучковом мосту уже начинают расставлять заградительные барьеры, когда в оставленный для последних запоздалых водителей проем проскальзывает машина, везущая домой усталых, но довольных сотрудников радиостанции «Град Петров»…Никогда я не слышала ничего вроде «я устал» или «это слишком сложно сделать, давай попроще». Скорее, я начинала засыпать за пультом. И тогда Леша, казавшийся просто железным, сам доделывал все до конца, а потом будил меня со словами: «Я тут кое-что придумал. Посмотри, так ли получилось?»
Вот такой наш Леша. Не БЫЛ, нет: ЕСТЬ. Только сейчас не с нами. Больно от того, что не успели проститься, пожать друг другу руки, посмотреть в глаза, сказать что-то очень важное и хорошее. Что не смогли попросить друг у друга прощения за вольные или невольные недоумения и обиды, которые – увы! – случаются между работающими вместе и много общающимися людьми. Больно за Гришу, Сережу и Аню.
Радостно от того, что он ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ именно в эти праздничные дни, когда все в Церкви говорит и поет о том, что смерти больше нет и что Господь с нами во все дни до скончания века.
Упокой, Господи, душу новопреставленного раба твоего Алексия и прости ему все прегрешения его, вольные и невольные, и даруй ему Царствие Небесное!

Александр Крупинин
Просто в голове не укладывается…
Мы были с Алексеем не просто товарищи по работе, а как члены одной семьи.
Когда-то давно мы работали вместе на другом радио, я видел прекрасные и профессиональные, и человеческие качества Алексея. И потом я рекомендовал Алексея руководству радио «Град Петров».
Алексей нашёл здесь своё счастье. Как я радовался, когда держал над его головой венец во время обряда венчания! И потом, когда читал Символ веры с маленьким Серёжей в руках. И всегда радовался, когда думал о семье Алексея и Анны, как раз такой и должна быть настоящая христианская семья.
И вот… Невозможно принять это и невозможно смириться…
А как же теперь Аня? И дети? Мы, конечно, постараемся помочь, чем сможем. Но всё равно…
Господи, Господи, почему же так жестоко?
Господи, Господи, почему?..

Екатерина Степанова
Как много замечательных слов сказано о Леше, и под каждым я могла бы подписаться! А еще он был очень уютным человеком. Та замечательная атмосфера, которая есть на радио, создана и благодаря Леше в том числе – он по-домашнему сидел на своем рабочем месте в уютной телогрейке, милых домашних тапочках на босу ногу, и разливал вокруг себя спокойствие и добродушие. Я никогда не видела его унылым.
Как часто, выполняя какую-то работу, я вспоминаю, что этому меня научил Леша, и это мне подсказал Леша, и это мне объяснял Леша, и для этой работы мне надо найти бумажку, где у меня записаны Лешины рекомендации, и еще, и еще, и еще…
Конечно, не всегда и не все складывалось гладко – просто потому, что так не бывает. Но почему-то всегда его очень хотелось поблагодарить за ту работу, что он подготавливал для меня, как для редактора. Наверно, потому что он, хоть и был всегда спокоен, но никогда не был равнодушен. Но за последнюю я не успела. Что-то отвлекло, а через пару дней все равно увидимся…
Смерть – самая удивительная тайна жизни. Но каждому из нас в свое время эта тайна будет открыта.
Несколько раз мне довелось видеть, как после долгой болезни умирает бабушка. Кажется, что это логичный и понятный конец. И все равно. Каждый раз пережимает горло и охватывает какой-то священный трепет – ты понимаешь, что присутствуешь при каком-то очень торжественном событии, совершается таинство. И лучше в этот момент просто помолчать.
Обстоятельства гибели Леши столь нелепы, абсурдны и необъяснимы, что мысль о том, что Бог просто вот взял и забрал его к Себе, невольно приходит в голову. Взял и забрал к Себе.

Александр Ратников
Когда репортажи записывались в неподходящих условиях и качество звука было плохим, я был уверен, что Леша сможет его выправить. Так и случалось. Качество нашего радио не будет хуже, но звучание будет другим.

Лариса Смирнова
В трагической гибели Алексея для меня столько непонятного, необъяснимого и нелогичного… Пытаюсь анализировать высказывания святых отцов о смерти, устанавливать какие-то причинно-следственные связи и ничего не получается. В голове один и тот же вопрос: «Почему? Почему, Господи, Ты забираешь у маленьких детей верующего, заботливого и достойного отца, готового много работать и дорожить семьей. Алексей был таким. И так на пересчет настоящие христианские семьи!» И когда своим ограниченным умом я не нахожу ответа, то понимаю, что остается только ВЕРА в справедливость и милосердие Божие…
Леша, спасибо тебе за твою цельность, выдержку, профессионализм, готовность делиться своими знаниями, которые лично мне во многом помогли. Ты раньше нас постиг тайну жизни и смерти. Спасибо за то, что был с нами. Царства Небесного вечный покой.

Людмила Зотова
Алексей был искренним и вдумчивым человеком. Об этом можно судить по его вопросам, которые он задавал о. Евгению Горячеву во время записи бесед о катехизации. Много шутил, ни разу не видела его сердитым, раздраженным. А какой он отец! Был план сделать с ним передачу об отцовстве, но казалось, что спешить некуда – еще успеем. Не успели… Как хорошо, что успели когда-то сделать передачу «Семья» с его участием и передачу, посвященную 10-летию радио.
Леша всегда готов был извиниться, если чувствовал себя неправым. Леша, прости и нас за то, что не успели всего этого сказать тебе при жизни: думали, что теплые, добрые слова – не самое главное в нашем общении, думали, что ты всегда будешь рядом…

Антон Сергеев
Леша всегда очень внимательно относился к всему тому, что делал. Всегда болел за дело и активно участвовал в обсуждениях, генерировал идеи и предлагал нестандартные способы решения проблем. Как звукорежиссер принес на радио много пусть небольших, но интересных решений, которые незаметно облегчают жизнь многим сотрудникам до сих пор.

Марина Михайлова
Алеша Зайцев – удивительно светлый и теплый человек, человек простоты евангельской и евангельской же глубины и мудрости. Никогда не слышала от него слов осуждения, недовольства или раздражения. Всегда он был весел, спокоен, дружелюбен. Алексей всегда был занят делом (которое прекрасно знал, в своей профессии он достиг многого), но при этом умел быть внимательным к тем, кто работает рядом. Он любил жену и сыновей заботливой и деятельной любовью. И семья, и работа были его христианским служением, которое он нес радостно и достойно.

Марина Лобанова
Я познакомилась с Лешей четыре года назад. Так мало его знала… Я пришла работать на радио «Град Петров» и знакомство с коллективом началось со звукооператоров. Звукооператор – не только первый, кого здесь встречаешь, но и главный, так как без этого человека можно много о чем мечтать, но нельзя ничего осуществить.
Татьяна Брашнина сказала мне: «Алексей Зайцев – наш самый профессиональный звукооператор. Если ты хочешь узнать, как правильно что-то делать, надо спрашивать его». Я почувствовала, что Лешу очень уважают как профессионала. В трудных случаях консультировались именно с ним.
На радио небольшой коллектив и люди работают бок о бок, мы видим достоинства и недостатки друг друга. Мне казалось, что у Леши нет недостатков. Он прекрасно владел своей профессией, он часы и часы просиживал за работой, он был неравнодушен к делу и к людям. Он всегда вносил массу предложений, многие из них были совершенно новыми и непривычными, а потом становились необходимыми, «чтобы не ударить лицом в грязь».
Редчайшие в наше время качества были у Алексея: человеческая открытость и какая-то честная вера.
Я не знаю, как это объяснить. Мы встречаем людей верующих – и что мы под этим подразумеваем – набожность? воцерковленность? христианскую мораль? Я думаю, очень разные и чаще всего неоднозначные качества и свойства стоят за этим определением – «верующий человек». У Алексея было всё просто: он просто поверил и просто пошел. Мне так казалось.
Он был настоящий открытый человек. Я таких почти и не встречала, могу пересчитать по пальцам одной руки людей с таким качеством души. Это очень большая редкость.
Он был очень настоящий христианин. Его волновало христианство – это была его жизнь. Причем не просто на словах. На деле в наших храмах людей с таким качеством не так уж и много.
Он был очень добрый. И я думаю, что это самое редкое качество из всех редких качеств, присущих Алексею. Добрых людей у нас – меньше всего.
Когда говорят хорошие слова про человека, которого уже нет на этой земле, то в них мало кто верит. Это и понятно – так принято. Я не говорила Алексею всех этих «комплиментов», но про него я как-то сказала одному из сотрудников: «А я не вижу у него недостатков», – и это было очень задолго до этой страшной шокирующей новости о его гибели.
Про кого еще я так могла бы сказать? Я не нахожу.
Однажды Леша купил слишком дорогой по моему представлению обогреватель – в квартиру, где его не было. Леша навещал бывшего сотрудника радио, тяжело болевшего, и там было холодно. Тогда он пошел и купил обогреватель. Я случайно услышала и говорю ему: «Зачем? Можно было не такой дорогой, ну, в три раза дешевле». Он ответил: «Я узнал, какой лучше, и купил хороший». Он всегда стремился всё делать хорошо. Я сказала: «Но ведь это же почти вся твоя зарплата на радио, Леша! Ты бы лучше сообщил, что нужен обогреватель, мы бы начали собирать деньги… У тебя же дети!» А он ответил: «А я именно для своих детей это и сделал».
И вот теперь мы вместе со слушателями собираем деньги его вдове и детям…

Наталья Фанина
Когда услышала о гибели Лёши, я испытала ощущение того, что случилось что-то невероятное и невозможное. Ничего не предвещало этого трагического события. Ещё несколько дней назад мы с ним разговаривали и шутили. С Лёшей всегда было легко и весело. С ним можно было поговорить и на самые глубокие религиозные темы, и на самые обыкновенные житейские, неизменно приправленные каким-то милым, почти детским юмором. Но больше всего Лёша поражал меня своей добротой и способностью истинно по-христиански признавать свои ошибки, без всякой агрессии и оправдания. А если он видел, что человек расстроен, старался его понять и утешить. В Лёше всегда чувствовались какая-то чудесная внутренняя тишина и спокойствие. И ещё мне очень нравилось в Лёше, что если он делал что-нибудь, то делал всё очень тщательно и качественно. Он был профессионалом в своём деле.
И вдруг его не стало… Как это возможно?! Но я глубоко верю в то, что Господь забрал его в самый лучший для него момент. Кроме скорби и слёз, Лёшина смерть родила в моём сердце чувство удивительной примирённости со всем, которое трудно описать словами. Светлый человек ушёл. Царствие ему Небесное!

Марина Подольская
Леша Зайцев – спокойный, неторопливый, основательный. А еще — доброжелательный и, что редко, ироничный. Лешина ироничность всегда была неожиданной и какой-то доброй. А ведь ирония предполагает либо насмешку, в основе которой превосходство или снисхождение, либо высвечивание противоречивости ситуации или фразы. Леша мог мягко указать на внутренний комизм ситуации, не насмешничая и не осуждая…
С Лешей удивительно спокойно и хорошо было работать. Он, самый профессиональный из наших звукооператоров, никогда не позволял себе опаздывать на эфир. Он был деликатен и терпелив: не раздражался на мою неловкость и неумение, знакомил с алгоритмом работы над записью, исправлял мои ошибки, маскируя промахи…
Это много в нашем постоянно спешащем и эгоистичном мире. «Нормально», – говорил мне Леша в ответ на мои сбивчивые слова благодарности.
Поражала его основательность, добротность. Причем его перфекционизм не был невротическим упорством, это была спокойная уверенность в принципиальной возможности шлифовки до идеального уровня. Это касалось всего: звукозаписи, видео- или фотосъемки, ремонта, покупки фотоаппарата и даже заварки чая.
А еще Леша был уважителен и внимателен к людям: к младшему сыну, к жене Ане, к сотрудникам радио, к капризным заказчикам, к нищим у Лавры…
Как горько, как непонятно, что его нет здесь, на земле.
Так хрупка, так тонка грань между вчера и сегодня, между живым здесь и живущим Там, между обыденностью и сегодняшним днем, наполненным болью. И сколько еще надо прожить, чтобы почувствовать не только боль, но легкость и благодарность за знакомство с Лешей, за общение с ним, за то, что он был. Господи, помоги!