Человек Нового Завета

Памяти архимандрита Ианнуария (Ивлиева)

Несколько цитат из передач радио «Град Петров»

АВЕРИНЦЕВ КАК ПЕРЕВОДЧИК СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ

Если говорить о переводческой проблеме, которая осталась для Аверинцева не разрешенной и вряд ли будет разрешима в обозримом будущем для всякого переводчика Нового завета, это проблема единства Писания. Она всегда волновала Сергея Сергеевича и делала его труд заведомо предварительным и незавершенным в принципе. Дело в том, что перевод Нового завета останется незавершенным до тех пор, пока не будут существовать переводы Ветхого завета. Не просто какой-то один перевод Ветхого завета. Ведь авторы Нового завета, евангелисты, апостолы, местами цитируют еврейскую Библию, а местами – греческий перевод еврейской Библии. На самом деле все еще сложнее. Иногда ветхозаветные цитаты отличаются как от общепринятого еврейского текста, так и от греческого перевода Семидесяти. Эту проблему ощущало уже созданная в 1991 году Синодальная Библейская комиссия, поставившая чуть ли не эсхатологическую задачу создать два перевода Ветхого завета с еврейского масоретского текста и с греческого перевода Семидесяти. Мечты, мечты – скорее всего, наивно-благодушные.

НОВЫЙ ЗАВЕТ О БРАКЕ. ФРАГМЕНТЫ ДОКЛАДА АРХИМАНДРИТА ИАННУАРИЯ (ИВЛИЕВА) НА КОНФЕРЕНЦИИ «ТАИНСТВО БРАКА – ТАИНСТВО ЕДИНЕНИЯ»

В истории толкования часто утверждалось, что наставления Иисуса Христа, в том числе Его наставления, касающиеся брака, являются неким новым Законом, расширяющим и дополняющим ветхозаветный нравственный Закон. Но это не так: наставления Иисуса Христа не могут быть объединены с Законом в каком бы то ни было количественном синтезе, ибо они качественно, антитетически отличаются от него. В другой стороны, в новейшее время больше проявлялась тенденция (например, у Рудольфа Бультмана) сводить этические указания Иисуса Христа к одному единственному принципу любви, требующему нравственного решения. «Требование любви не нуждается ни в каких формулировках и определениях. Пример милосердного самарянина показывает, что человек может знать и должен знать, как он должен поступать» (Bultmann, Theologie des Neuen Testaments, 2. 4). Но эта точка зрения не отвечает в полной мере ни слову Иисуса Христа, ни общественной реальности. Так, например, слово Иисуса Христа о разводе (Мк 10,11) невозможно свести к заповеди любви. Оно, согласно Мк 10,2-9, основано не столько на принципе любви, сколько на Божественных определениях о мужчине и женщине при их творении. Поэтому следует исследовать конкретные наставления и советы Иисуса Христа и вопрошать об их принципе. Только так можно найти евангельский подход к этике, объемлющей жизненную реальность.

«КТО НЕ СЛЕП, ТОТ ПОЙМЕТ, ЧТО В ЖИЗНИ И ДЕЯНИЯХ ИИСУСА БОГ ИСПОЛНИЛ ВСЕ СВОИ ПРЕЖНИЕ СПАСИТЕЛЬНЫЕ ОБЕТОВАНИЯ»

Дискуссия с иудейством, какую вела Церковь во второй половине первого столетия, сводилась к решению основного вопроса – о наследии Израиля, о его настоящем и будущем в свете вести об Иисусе как о Мессии, как о Христе. Согласно Матфею история Израиля в Иисусе достигла своей цели: родившийся от Марии и названный Христом Иисус был не только тем последним пророком, которого обещал Израилю Моисей; этот Иисус был также Сыном Божиим. Он – Эммануил, что значит «С нами Бог», говорит о Нем Матфей в самом начале своего Евангелия. А в самом конце этого Евангелия люди у Креста говорят: «Воистину Он был Сын Божий». И, наконец, Сам Господь Иисус уже в последней строчке Евангелия говорит Своим ученикам: «Я с вами во все дни до скончания века». Итак: «С нами Бог», «Он – Сын Божий», «Я с вами». Это означает, что с Иисусом сначала для Израиля, а потом для всех народов началась новая жизнь или, как сказано в Евангелии, «приблизилось Царство Небесное». Задача евангелиста Матфея сделать эту благую весть о том, что Царство Божие уже здесь, понятной на фоне религиозной истории Израиля. Мы увидим, как много цитат из Священного Писания Ветхого завета в этом Евангелии. И кто не слеп – в этом у Матфея нет сомнения – тот, читая его Евангелие,  поймет, что в жизни и деяниях Иисуса Бог исполнил все Свои прежние спасительные обетования, то есть сдержал и осуществил их. Вот это стремление сделать понятной новую весть Иисуса Христа объясняет учительный стиль Евангелия от Матфея – гораздо более учительный, чем, скажем, Евангелия от Марка. Это стиль, который требует от читателя вдумчивости и размышления.

ЧТО ТАКОЕ КОНЕЦ СВЕТА, ГЕЕННА ОГНЕННАЯ И ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ?

Эсхатология пронизывает весь Новый Завет. Более того, можно с уверенностью говорить, что именно надежда на Конец составляет ядро всех писаний Нового Завета. Когда апостол Павел говорит о христианской «надежде на Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фесс 1. 3), он говорит об ожидании Конца, Второго Христова пришествия. Когда он пишет о стенаниях всей твари в надежде, что она, тварь, «освобождена будет от рабства тления в свободу славы детей Божиих» (Рим 8. 20-21), он пишет о томительном ожидании Конца. Наконец, когда Иисус Христос даёт заповедь молиться, то эта молитва «Отче наш» — молитва о Конце: «Да придет Царствие Твое» (Мф 6. 10). Разумеется, Конец, о котором речь, не есть eschaton бессмысленного процесса, бессодержательный обрыв ряда мировых событий. Конец, о котором радостно возвещает Евангелие, есть telos, разумная конечная цель мировой истории.

«СКАЗАНО: ВСЯКАЯ ВЛАСТЬ ОТ БОГА. КОНЕЧНО ЖЕ, ЭТО НЕ ТАК»

Власть – не конкретно император, но власть вообще – римлянами считалась божественной. Власть не только «от Бога», но она сама по себе божественна. А власть – не божественна, она – служанка Божия (говорит апостол Павел римлянам). Она «под Богом». У нас переведено: «от Бога» – это «всякая власть под Богом». И далее в греческом тексте: «Ибо власть есть Божия рабыня тебе на добро». И дальше указано, в чем же состоит божественное благо, которое требует Бог от власти (ведь власть – Его рабыня, она должна подчиняться Богу): чтобы был порядок, справедливость, любовь – прежде всего. Именно поэтому, если власть хорошо справляется со своими обязанностями, данными ей от Бога, тогда и подати надо платить, и почитать ее. Но, а если власть плохая рабыня? Если она творит зло вместо добра?

«АПОСТОЛ ПАВЕЛ – ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ПРИМЕР ДЛЯ СОВРЕМЕННОГО МИССИОНЕРА»

Изучать апостола Павла необычайно интересно и необычайно трудно. Действительно, понять на слух его подчас почти невозможно. Иногда все понятно и прозрачно, иногда все прекрасно, например, когда он говорит стихами. Он часто говорит стихами, он же очень талантлив, он проявляет свои риторические способности, часто его послания можно читать, как гимны. Недаром же многие отрывки используются в наших духовных песнопениях, в духовных концертах. Например, знаменитый текст: «Кто мя отлучит от любви Божией», или гимн любви из Первого послания к Коринфянам. Но почему иногда трудно понимать? Первая причина в том, что апостол Павел, как и все древние люди его времени не писал, как мы берем шариковую ручку и пишем, или как в древнее время тростиночками на папирусе. Апостол Павел не писал, он был свободным человеком, не рабом. А писание считалось ручной работой. Свободный римлянин, как правило, не работал руками, и писание считалось зазорным занятием. Этому учились, и грамотные люди умели писать, но писать тексты… Тексты диктовались, а писал кто? Домашние рабы у состоятельных людей. Можно было нанять слугу на любом углу, они сидели с чернильницами и с пачками папируса и ждали, когда их позовут куда-нибудь что-нибудь записать. Их называли стенографы, скорописцы. А свободный человек не писал, он диктовал. Эта традиция шла еще от Гомера: люди пели, а за ними записывали. Эта традиция продлилась довольно долго, примерно до V-VI века уже после Рождества Христова. Апостол Павел диктовал. Представьте себе: расхаживает по комнате человек, за ним едва поспевает записывать скорописец. Если человек потом и ставил подпись внизу (а апостол Павел ставил свою подпись), то далеко не всегда, наверно, прочитывал текст, правил и редактировал его. Многие предложения без подлежащего или без сказуемого, поэтому иногда трудно читать чисто технически.

ЦЕРКОВЬ В НОВОМ ЗАВЕТЕ

Церковь, как эсхатологическая община, живет вне мира, и в то же самое время она живет в мире. Появляется как бы двойное гражданство. Христианин — он гражданин мира, имеет гражданство какого-то государства, и он гражданин Царства Божиего. Это же тоже Царство! И он — его гражданин. С двумя паспортами трудно бывает жить… Это касается любой церкви и в современном мире. Как быть христианином в нехристианском обществе, в государстве?  У Церкви есть миссионерская задача, к которой призвал ее Иисус Христос, — проповедовать Евангелие всей твари. А как проповедовать, если ты сам будешь плохо себя вести? Поэтому в самых ранних посланиях у апостола Павла говорится, что христианин должен быть тружеником, не жить за чужой счет, не клянчить денежек…  Вот у нас сейчас нищие стоят, и мы все умиляемся: «Ой-ой-ой! Как это хорошо, как по-христиански!». Нет, в Новом Завете этого нет. Нищенство — это очень плохо. Человек либо должен работать, либо Церковь должна ему помогать, чтобы он ни у кого ничего не клянчил по утрам, стоя с протянутой рукой. Иначе все скажут: «Да что это за христиане такие? Я не хочу быть оборванцем, нищим да вшивым!». В целях того, чтобы христианство выглядело хорошо перед окружающим миром, в Церкви, в общине должны соблюдаться социальные добродетели окружающего мира.

«БУКВАЛЬНО ЗДЕСЬ НИЧЕГО ПОНИМАТЬ НЕ НАДО»

Но посмотрим на четвертую антитезу – о клятве. Здесь тоже происходит замена Закона другой формулировкой. Это Евангелие от Матфея, глава 5, стихи 33-37. «Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои. А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя; ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным. Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». Совершенно замечательная новая заповедь «не клянись вовсе», очень трудно исполнимая и просто не исполнимая в этом мире, конечно. Ведь все это – заповеди Царства Божия. Что значит: «да будет слово ваше: да, да; нет, нет»? Почему тут дважды повторяется – да, да; нет, нет? Некоторые объясняли это так: да будет слово ваше «да» – да, а «нет» – нет. Но это неправильно. Дело в том, что такова была манера говорить во времена Иисуса Христа в Иудее – дважды повторять клятвенное заверение. Этот обычай опирался на закон Моисея, на закон об истинном свидетельстве. На суде должны были предстать два согласных свидетеля для доказательства вины либо оправдания. Если был только один свидетель, этого было недостаточно; обязательно нужны были два свидетеля. Если они расходились в своих показаниях, нужен был третий, который подтверждал бы либо одно, либо другое свидетельство. «Там, где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я среди них». Поэтому и говорили не просто «да» или «нет», подтверждали истинность свидетельства: «да, да», как бы два свидетеля, или «нет, нет». Но почему же Иисус Христос противоречит закону Моисея, который дозволял клятву? Более того, он даже требовал клятвы, но требовал соблюдения клятвы. И это был хороший закон. Этот закон обязывает к честному исполнению своего слова, своей клятвы. И тем не менее, тот, кто серьезно задумается над этим законом, над этим требованием человеческой честности, не будет клясться и давать обеты, говорит Иисус Христос. Почему? Да потому, что когда человек заверяет: «клянусь», «честное пионерское», когда он клянется чем-то, то тем самым он как бы отрицает свою честность в других случаях.

КАК ИСПОЛНИТЬ ЗАПОВЕДИ ХРИСТА НЕЛИЦЕМЕРНО?

У Иисуса Христа, когда Он обозначает заповедь любви не просто как частную заповедь, Он говорит о ней как о вершине закона и придает ей совершенно новый смысл. Именно через и сквозь эту заповедь Он рассматривает все остальные заповеди довольно последовательно. Надо сказать, что оригинал Священного Писания Нового Завета для понятия «любовь» имеет даже совершенно специфическое и особенное слово. Вы знаете, что у нас слово «любовь» применяется к очень многим действиям и чувствам человека. Можно сказать «я люблю шоколад», а можно сказать «я люблю Родину», «я люблю Бога», «я люблю папу и маму». Или «я люблю ковырять в носу»… И так далее. И все это у нас называется глаголом «люблю». Не то в греческом языке. Уже давно было показано, что в древнегреческом языке, и соответственно в Священном Писании Нового завета, которое на греческом языке, существует довольно много глаголов, которые все у нас переводятся одним и тем же словом «люблю». И в этом отношении русский язык гораздо беднее в отношении изображения своих чувств, разных чувств. Например, в греческом языке существует глагол «эрао», отсюда «эрос». У нас это переводится как «любить», «любовь». Но что это? Это инстинктивное половое стремление, которым человек не владеет. Наоборот, это стремление им владеет, и здесь человек не волен. Или глагол «стэрго» и соответственное существительное «сторгэ». У нас тоже переводится «любить», «любовь». А это, например, родительская любовь – мама любит своего ребенка. Но это тоже природное чувство, в котором мать не вольна, оно ей дано от природы. Это инстинкт. Но у нас тоже переводится «любовь». Или, например, глагол «филэо» и существительное «филия» у нас тоже переводится «любить», «любовь», а это дружба, дружеское отношение. Всем мы знаем, что значит дружить с кем-то, за друга пойти в огонь и в воду. Но ведь друга тоже не выбирают, это тоже стремление, которое возникает как-то само по себе.  Совсем другой смысл имеет то, что называется христианской любовью, то понятие, которое употребляется в наших Евангелиях. Это глагол «агапао» и соответствующее существительное «агапэ». Это как раз не инстинктивное чувство, отнюдь нет. Это не эрос, это не отношения родственные, это не привязанность к другу, Это нечто совсем другое. Это ровное и благожелательное отношение ко всякому человеку. Лучше всего ощутить, что такое любовь в этом смысле, можно из заповеди «возлюби врага твоего». Как же это можно полюбить врага? Об этом мы еще с вами будем говорить.

«ЦЕЛЬ – ПОКАЯНИЕ, ТО ЕСТЬ СЛЕДОВАНИЕ ХРИСТУ»

Потому что когда мы проникаем в смысл проповеди Иисуса Христа, мы видим, что этой проповедью о земных благах движет вовсе не поверхностная, примитивная, древняя как мир, социальная критика богатства. Богатых критиковали всегда; не только сегодня и не только вчера, но и две тысячи лет назад, и три тысячи и десять тысяч лет назад. Здесь ничего нового нет, и Иисус бы ничего нового не сказал в этом смысле. Вовсе не об этом речь. Евангельская цель речей против богатства касается не только богатства. Притчи в Евангелии от Луки касаются всех и каждого, ибо все хотят себя обезопасить, обеспечить себе жизнь – и критикуется именно это. Ты не можешь обезопасить себя материальными вещами, которые сегодня есть, а завтра их нет – потому что твоя безопасность только в Боге, только там. И цель осуждения таких людей, которые уповают, полагаются на богатство, эта цель – покаяние, то есть следование Христу.

Архимандрит ИАННУАРИЙ

Страница автора на сайте радио «Град Петров»