Как нам молиться?

Три цитаты о проблемах духовной жизни
из передач с участием игумена Петра (Мещеринова)

ТЕКСТ

В КАКИХ СВЯТЫХ НУЖДАЕТСЯ НАШЕ ВРЕМЯ

Церковная дидактика настраивает нас именно на героизм. В самом деле, что для нас выставляется примером святости и образом ее достижения? Наша сегодняшняя церковная жизнь, надо сказать, лишена той необходимой для стяжания святости ровности, неразвлекаемости и сосредоточенности, о которой в том числе пишет Булгаков. То у нас строгости первой седмицы Великого поста, то у нас «разрешение на вся» Светлой седмицы, а ярчайший пример, я думаю, он многим известен, это подготовка наша к Причастию, то есть участие в необходимейшем и повседневном в лучшем значении этого слова таинстве Церкви превращается в своеобразный спорт с усиленной подготовкой. Вот тренировка, рывок – а потом мы отходим от этого, отдыхаем, накапливаем новые грехи, расслабляемся, готовимся к следующему рывку. Так что наша святость, собственно говоря, превратилась в героизм для отдельных христиан, отнюдь не для всех и в странное, кстати говоря, ложное положение большинства, которое кается в том, что оно к этому героизму неспособно. То есть здесь еще и вопрос покаяния: очень многие люди под влиянием вот этой церковной дидактики составляют себе ложные представления о святости, начинают к ней стремиться, у них, естественно, ничего не получается, и они в этом бесконечно каются. Я думаю, пастырям известно, когда люди приходят и начинают говорить о том, чего у них нет: нет Иисусовой молитвы, нет непрестанного памятования о Боге, нет того, нет сего, и крыльев за спиной тоже нет. То, что Бог в своем Слове этого героизма от нас не требует, для нас не имеет ровно никакого значения, потому что эти требования, так вот сложилось исторически, выдвигаются нам от лица Церкви, причем таким образом, что не принять их – значит, согрешить против Церкви. Отмеченная мною подмена, как мне представляется, глубинная вещь, которая дает проекцию на многие сферы жизни. Почему такая подмена вообще произошла? Я думаю потому, что человеку, и об этом, кстати, Булгаков пишет, человеку непросто жить внутренней и никому не видной евангельской жизнью. Помните слова Христа – втайне она должна быть. Это трудно и очень тяжело на себя брать личную ответственность за себя. А тут очень кстати оказывается наша героическая святость – место личной ответственности занимает некое стороннее, подобное просмотру кинофильма, созерцание и почитание чего-то особого, а при этом чувствуется и наша принадлежность к этому особому в силу корпоративной принадлежности, которая называется Церковью. Не здесь ли, кстати, основа массовой культуры нашей с ее VIP-фигурами, актерами – учителями жизни и так далее? Они исходят из того же источника, из этого принципа святости-героизма, который перенесен на общественную почву, и люди взирают снизу вверх на неизвестно кого.

«ХРИСТИАНИН ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ ИМЕННО ТЕМ, ЧТО У НЕГО СОВЕСТЬ ИМЕЕТ ТОЧНОЕ ЗНАНИЕ И ВЛАСТНУЮ СИЛУ»

Что же советует святитель Феофан? Он говорит, что молитва — это обращение ума и сердца к Богу, что печатные молитвы имеют педагогическую цель, они даны нам Церковью для того, чтобы мы, используя слова святых отцов, слова, которыми они молились и которые исполнены молитвенного чувства, умом понимали их значение, сердцем чувствовали, что стоит за этими словами. И святитель Феофан советовал во внемолитвенное время сесть с молитвословом и осмыслить, и прочувствовать каждое слово, которое мы говорим, чтобы воспроизводить все эти чувства.
Но святитель Феофан подчеркивал, что это имеет педагогическое значение, чтобы человек научился молиться, то есть обращать свое сердце и свой ум, не ум святых отцов, словами которых мы молимся, а именно свой ум – к Богу. И у него есть такой совет, что на молитву утреннюю, скажем, или на вечернюю не нужно себе давать такое обязательное дисциплинарное правило прочитать то или иное, или все последование. Он говорит, что на молитву нужно время себе выделить. Вот заведите себе, пишет он, будильник. У вас есть полчаса, вот заведите его на полчаса и молитесь как хотите, слушайте свое сердце, если вам хочется прочитать псалом — прочтите, если хочется прочитать что-то другое – прочтите акафист или канон какой-то, если последование утренних и вечерних молитв — прочтите, если какая-то мысль западет вам на сердце из этой молитвы, остановитесь на ней, обдумайте ее, прочувствуйте, ее как бы вкусите, обратитесь этой мыслью к Богу, пока сердце живет этой мыслью.
Совершенно не важно, пишет Феофан Затворник черным по белому, а это святой отец, на авторитет которого и нужно, действительно, ссылаться, совершенно не важно, что вы не прочитаете при этом все остальное. Если вы хоть полмолитвы прочитаете, но помолитесь, то ваше молитвенное правило совершено. Будильник прозвонит, время ваше выйдет и идите себе на делание свое, стараясь в течение дня молиться и своими словами, и Иисусовой молитвой. То есть в данном случае мы видим в лице святителя Феофана Затворника замечательный пример такого антиформализма.

«ДУХ ХРИСТИАНСКОЙ СВОБОДЫ И ЕВАНГЕЛЬСКОГО МАКСИМАЛИЗМА»

Коль скоро монастыри поставлены в контекст социального, раз они открыли свои двери для прихожан, раз совершаются богослужения, раз монастырь нужно поддерживать в хорошем состоянии внешнем, то есть производить ремонты и так далее, раз нужно хорошее пение, а для этого нужно нанимать певчих, естественно, платить им деньги, а раз нужно платить деньги, значит, их нужно как-то зарабатывать, а раз зарабатывать… И так далее. То есть сразу включается социальная функция. И вот здесь возникает очень тяжелое и болезненное для монашеской жизни противоречие, потому что получается социальное расслоение монастыря. Те, которые связаны с материальным обеспечением монастыря, обеспечением функциональности его существования, волей-неволей, даже не желая этого, включаются в этот социальный оборот. То есть получается, что, если говорить о современном монастыре, наместнику, или настоятелю монастыря, или эконому монастыря нужно встретиться со спонсорами, нужно устроить им прием – хотя бы скромный, естественно, без каких-то зазорных нареканий, но все равно. В этот момент он пропустит богослужение, он куда-то поедет на машине – то есть он начинает жить в своем режиме. Этот режим оправдан, безусловно, с социальной точки зрения. Этот режим может быть глубоко чужд и причиняет страдания самому настоятелю или эконому, это может быть подвигом его самоотвержения, самоотвержения его чисто монашеских желаний ради обеспечения жизни братии, жизни монастыря. Но с точки зрения братии получается, что начальник имеет деньги, имеет машину, имеет возможность не ходить на богослужения и так далее. Это тут же вносит, волей-неволей, при всем том, что мы понимаем, что это вынужденно, необходимо, что это объясняется вот этим социальным и церковным служением монастыря, но это вносит сам принцип социальной функции в монастырскую жизнь, именно киновийную, общежительную, одним из принципов которой теоретически является отказ от социальной жизни и равенство всех насельников.

Скачать передачу на Сервисе скачиваний

Тема Беседы пастыря на Сервисе скачиваний