Неделя Рябков

Программа Александра Крупинина «Неделя». Священники комментируют события прошедшей седмицы

Прямой эфир: воскресенье, 14 октября 2012, 16:30

А.Крупинин: Сегодня у нас в гостях клирик храма во имя великомученика Димитрия Солунского в Коломягах протоиерей Александр Рябков.
На этой неделе прошло заседание Высшего Церковного Совета, на котором выступил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Он поднял интересную и важную тему (в связи с выступлением группы «Pussy Riot» и всеми последующими событиями, связанными с этим) – по поводу свободы: очень часто стали упрекать, что в Церкви нет свободы слова, нет свободы мнения, что все должны одинаково думать и так далее. Действительно, эта проблема существует – между свободой и порядком, свободой и церковной догматикой. Как это решается?

Протоиерей Александр Рябков: У многих священников очень разные, полярные мнения по поводу политической ситуации, других общественных движений или явлений, и это подтверждает, что плюрализм в Церкви есть и свобода слова в Церкви есть. Мы иногда искаженно понимаем свободу слова. Сегодня мы видим, что действие, которое произошло в главном храме России, в Москве, подается рядом каких-то общественных сил, организаций или общественных лиц, как проявление свободы слова. Церковь и священноначалие пытается донести (до тех, кто об этом говорит), что свобода слова, свобода самовыражения должна иметь определенные рамки, определенные каноны (не обязательно церковные). Эти каноны могут быть общечеловеческими. Например, актер не согласен с работой режиссера и, вместо того, чтобы играть свою роль, остановит спектакль и начнет заявлять какую-то критику в адрес режиссера. И станет говорить: «Вот я, дорогие зрители, должен бы играть так-то, но так я играть не хочу, вот вы оцените, как я страдаю», или станцует гопак, вместо того, чтобы играть Тригорина. Или он не согласен с какой-то ситуацией в стране, политической, например. И тоже остановит спектакль, люди пришли посмотреть, например «Женитьбу Бальзаминова», а он им какие-то другие акции покажет, совсем не те, на которые они сегодня рассчитывали. И в Церкви: храм не является площадкой для политических заявлений и для любого акционизма. Мнения начинают расходиться: одни говорят, что это была политическая акция, другие – что это явление культуры, некий акционизм, как явление современного искусства. Мы должны понимать, что всему свое место. Свобода слова в Церкви есть: мы с Вами сегодня говорим на радио, люди ждут от нас какой-то аналитики. Но если бы мы пришли сегодня в какой-нибудь собор, сели на амвон со своим микрофоном и стали бы вместо службы проводить эту передачу, то это было бы неуместно.

АК: Святейший поднял вопрос в более широком плане – вообще о свободе мнения в Церкви. Нам надо донести до слушателя, допустима ли свобода мнений и есть ли какие-то границы для этой свободы. Есть ли такая граница, при наличии которой священник или мирянин, высказав «вот это», еще остается в границах Церкви, а высказав «вот то», уже извергает себя из нее?

АР: Только вероучительные вещи проводят границу между людьми. В истории Церкви были разные мнения, например, по поводу «жидовствующих» – борьбы иосифлян и нестяжателей, вопрос о церковных имениях. Но, несмотря на то, что иосифляне условно победили, следствием этого не было то, что последователи Нила Сорского или Заволжских старцев вдруг оказались вне Церкви. И Нил Сорский, и Иосиф Волоцкий у нас – святые. Сегодня канонизация новомучеников идет без какого бы то ни было разграничения на поминающих и непоминающих (местоблюстителя митрополита Сергия).

АК: Тем не менее, обновленцы исключаются.

АР: Да, потому что там были нарушения вероучительного порядка, нарушения в канонике, богослужебных нормах. Что касается оценки политической или экономической ситуации в стране, мне кажется, что не всегда священник должен этим увлекаться. Еще по поводу свободы слова: в Церкви есть разные приемы в плане духовничества и даже литургической практики, которые не ломают ее структуру, потому что закон молитвы – это закон веры. Но какие-то минимальные движения существуют: кто-то направил свою миссию на рокеров, кто-то на байкеров, кто-то на интеллигенцию, кто-то на врачей, учителей, технарей – и здесь, конечно, подходы разнятся.

АК: А, например, перевести богослужение на русский язык и служить по-русски?

АР: Это не может быть догматическим нарушением, потому что это не попадает ни под какую догматику.

Вопрос слушателя: Как Вы относитесь к тому, что в одной из телепередач отец Дмитрий Смирнов назвал и организаторов провокации «Pussy Riot», и лидеров оппозиции – врагами нашей страны, назвав конкретные имена?

АР: Действия этой панк-группы в храме – враждебны по отношению к Церкви, у меня в этом сомнений не возникает. Что касается лидеров оппозиции, то это очень разные люди. И я не думаю, что отец Димитрий всех людей, выходивших на митинги, считает врагами (он выделил для себя какую-то определенную группу, я не знаю их имен). Может быть, отец Димитрий и погорячился в пылу полемики, это случается даже в вопросах догматики. Владыка Антоний (Сурожский) говорил, что, при желании, у любого отца можно найти ересь. Но по поводу акции в храме, я считаю, что она враждебна по отношению к Церкви. Любая акция должна иметь свое место и время.

АК: Отец Дмитрий Смирнов – такой же человек, как и все, и у него есть какие-то свои политические взгляды, и если он кого-то называет врагами страны, то, с его точки зрения – это так. А те люди, в свою очередь, могут его считать врагом страны.

АР: Я все больше склоняюсь к мнению, что священник, хотя и имеет право уделять внимание политике, все-таки, должен стараться объединять всех людей под крышей Церкви.

АК: Может быть, священнику вообще не стоит выступать с подобными заявлениями.

АР: Дело в том, что некоторые лидеры оппозиции выбрали сами для себя сторону защитников этой акции в храме, и, как священник, отец Димитрий не мог сказать, что они являются для него друзьями.

Вопрос слушателя: Раньше в передачах по телевидению звучал вопрос: как бы поступили с участниками группы «Pussy Riot» мусульмане или иудеи? А как бы поступил в такой ситуации Иисус Христос, как бы поступили святые с этими девушками?

АК: Здесь нужно разделять церковный вопрос и вопрос государственного права.

АР: При желании любую политическую акцию, проведенную в церкви, можно перевернуть на какую-то социальную или даже национальную группу людей, если какие-то провокаторы захотят это сделать. Поэтому, наверное, лучше наказать прямых виновников, нежели ждать, когда это разовьется в какую-то проблему. С одной стороны, люди ищут оправдания этому действию, а мы ищем оправдания нашему возмущению. А внутри всех нас есть чувство эстетическое, культурное, которое никогда не будет прописано ни в каком законе. Нужно понимать, что храм – это пространство сакральное.

АК: Мы переходим к следующему вопросу: о статье, которую написал В.Р.Легойда, глава информационного Синодального отдела, по вопросу клерикализации. В светских СМИ эта тема часто поднимается: что наше государство клерикализируется, что Церковь приходит в армию, Церковь приходит в школу, пытается влиять на законодательство. И люди неверующие начинают бояться, что у нас будут всюду церковные законы. Допустим, родители подают в суд за то, что у детей на линейке в школе была молитва. Почему их ребенка привлекли к молитве, а родители их этого не хотели? Как Вы думаете, что есть «клерикализация» и насколько она опасна для нашей страны?

АР: Я думаю, что ее как таковой нет. В частности, в школе могут быть абсолютно разные действия: могут пригласить священника, а может директор школы пригласить мунитов, сектантов и кого угодно. Директор в школе – владыка и он может сделать все, что угодно, здесь о «клерикализации» нет никакой речи. В городах и деревнях с компактным проживанием людей одной национальности (например, на Кавказе) не возникает вопрос, что в школе будут преподаваться основы ислама. Что касается армии: в США армия имеет капелланов, в европейских католических странах – это бесспорно. Например, Польша имеет капелланов, но даже в досоветское время они были и православными, и католическими. В православной Греции есть коренное мусульманское меньшинство, но у президента, премьера и спикера присягу принимает митрополит – и никто не думает ни о какой клерикализации. У нас же речи об этом нет. Капеллан в нашей армии – до сих пор фигура полуофициальная. У нас Патриарх может присутствовать как гость на инаугурации президента, только как гость, а не как официальное лицо, которое у него принимает присягу перед занятием президентского поста. Слово «клерикализация» выражает очень общее понятие. Никого не смущает, что в Италии крест может висеть в больнице, в школе, в суде, в прокуратуре, хотя это светское государство. Клерикализация – это когда Папа Римский назначал, смещал королей в государствах Европы, когда он созывал и благословлял крестовые походы, когда землевладение было в руках у Церкви. Или вот в государствах Европы собирают церковный налог – а у нас этого ничего нет.

АК: А вот, например, в праздник Богоявления приглашается священник на водозабор и освящает воду, которая идет в краны людей, а они, может быть, и не хотят этого, они противники христианства. Это нормальное явление?

АР: Освящение воды – это сакральный акт и для верующего христианина вода меняет какие-то свойства. Для нехристианина ничего не меняется, а если он считает эту воду какой-то скверной, то религиозные лидеры должны с этим работать, воспитывать подлинную толерантность в духовной сфере. А задаются этим вопросом, скорее, атеисты. Атеист в Бога не верит и для него с водой вообще ничего не произошло. Если бы были заявления, что воду посыпали каким-то «священным дустом», то можно было бы бить в колокола.

АК: На этой неделе было сообщение, что в комиссию по охране здоровья граждан включены представители всех религиозных конфессий, а министр участвует в общецерковном съезде.

АР: Власть прекрасно понимает, что при всем том, что в государстве есть атеисты, есть и очень много людей разных конфессий, и у них есть столько общего, что они не боятся оскверниться друг о друга и вместе работают, например, против абортов. И иудеи, и православные, и мусульмане, и буддисты занимаются вопросами эмбриологии и вопросами абортов. Какая же у нас происходит клерикализация? Под каким знаменем? Ответ простой – ни под каким. Просто учитывается еще, слава Богу, такой аспект, что люди себя не разрывают с культурой, с наследием общемировых ценностей.

АК: Настоятель нескольких храмов в Москве, отец Сергий Рыбко написал инструкцию о том, что надо, если нет другого выхода, силой бороться с теми, кто нарушает пространство храма.

АР: В каждом городском храме есть сторож, есть сигнализация, «тревожная кнопка», по которой приедет милиция, потому что никакие казаки или байкеры не могут дежурить круглые сутки. Может быть, где-то в провинции это сложно – плохо с дорогами, участковый один на огромное количество деревень. Отец Сергий считает, что люди имеют моральное право защитить икону, крест, церковь, алтарь, престол, даже ценой собственной жизни, жизнь положить за святыню. Мы вспоминаем, что так оно и было, когда происходило изъятие церковных ценностей. Столкновения с властью начались по поводу вторжения в сакральное место. Не по поводу изъятия ценностей – Церковь готова была отдавать и отдавала то, что не являлось сакральными предметами.

Вопрос слушателя: Священник не разрешает употреблять в пищу кошерные продукты. И по поводу того, что сделал бы Христос с участниками панк-группы: Христос говорил «дом Отца Моего домом молитвы наречется».

АР: По поводу пищевых запретов: если отталкиваться от священного Писания, то таких запретов у нас в Церкви нет вообще. По словам Христа, ничто, входящее в уста человека, не оскверняет человека. Кошерное – не кошерное, с раздвоенными копытами, с чешуей или с кожей – это никак не может нас осквернить. Даже идоложертвенное, как говорил апостол Павел, нас не может осквернить, если мы целенаправленно не вкушаем идоложертвенного как служение идолам. Но у апостола Павла же есть о том, что если кого-то искушает мое вкушение мяса, то не буду есть мяса во век. Это вопрос не запрета, осквернения, а вопрос икономии, домостроительства – чтобы не соблазнять, не искушать, не пугать людей.

АК: Как понять, что священник не благословляет употреблять кошерное?

АР: Он не благословляет не всей Церкви не вкушать кошерное, а каким-то людям, которые искушаются, боятся. Боишься – не употребляй

АК: Вопрос по поводу топонимики: в Москве имя протоиерея Николая Сироткина было присвоено улице.

АР: Он не только протоиерей, но и большой ученый, он долгое время жил и служил в храме на этой улице. Это хорошо. Может быть, мы идем к тому, чтобы вместо палачей улицы называли бы, все-таки, именами жертв.

АК: На нашем радио большая кампания посвящена топонимике, переименованиям. Как Вы лично относитесь к этому? Есть у нас, например, масса названий, начиная от Марата и Робеспьера и кончая Дыбенко, Крыленко и прочими.

АР: Я не знаю, есть ли во Франции улица Робеспьера?

АК: Нет, в Париже точно нет.

АР: Нас-то тем более Робеспьер никак не касается, пусть он уже отдыхает. Это не значит, что надо называть улицы жертвами Французской революции, у нас есть очень много жертв своих, и даже не политических, есть много профессоров, ученых, масса людей, которые были просто замучены. Но это событие – показатель, и, может, будут теперь меняться названия улиц и площадей.

АК: По поводу новости о церковных налогах скажете что-нибудь?

АР: Мы сегодня говорили о клерикализации, а люди в Германии и в Финляндии отказываются от церковного налога. Мне сегодня сказали, что некоторая наша интеллигенция, которая никогда не ходила в церковь, вдруг заявляет, что отрекается от Православия. Меня рассмешило, что два интеллигентных человека сказали, что есть такие действия в их среде – после истории с «Pussy Riot». Я говорю: «А как они отрекаются, если они в ней никогда не были?»

Текст: Н.М.Лукьянова

	В программе Александра Крупинина «Неделя» иерей Димитрий Симонов: «Есть категория людей, которые, может быть, и отнеслись бы с интересом к новомученикам, но они просто ничего не знают. Не нашлось тех, кто бы им рассказал» >>
	Недавно на волнах радио прошли передачи с участием насельницы Покровского монастыря в Бюсси-ан-От (Франция) матушкой Магдалиной, в миру Ольгой Андреевной Некрасовой. Ее судьба не совсем типична для судеб русских эмигрантов первой волны, с которыми мы встречались в передачах прежде >>
	В программе Людмилы Зотовой «Россия. Век ХХ» – Елена Юрьевна Бобринская, супруга протопресвитера Бориса Бобринского >>