«Неделя» Рябков (текст — М.Матвеева)

Программа Александра Крупинина
«Неделя»
Священники комментируют события прошедшей седмицы

Прямой эфир: 22 января 2012 г.

А.Крупинин: Сегодня у нас в гостях протоиерей Александр Рябков.
Праздник Крещения. Каждый год возникает одна и та же тема – превращение праздника церковного в некий обряд непонятный, окунание в прорубь, получение святой воды в храме. И считается, что этим все и ограничивается.

Прот. А.Рябков: …Есть религиозная подмена определенная, когда вместо подлинной церковности есть эрзац, некая подделка под церковность, есть такое внецерковное христианство. Святейший Патриарх говорит о фольклоре, здесь надо с этим согласиться. Но кроме всего этого – подделка фольклора есть, здесь и фольклор-то поддельный. … Я не встречал в нашей русской литературе описаний вот таких погружений в воду на Крещение, потому что, даже я когда вспоминаю навскидку один рассказ Чехова, назывался он «Художник», про человека, который в деревне какой-то русской, никудышный человек, забулдыга, ничем он не знаменателен, только один день в году он нужен деревне – он очень красиво умеет делать Иордань. Кроме проруби, вот эта традиция была – делать из льда, из снега крест, делать аналой изо льда, на нем открытое Евангелие, даже закладочка, епитрахиль – изо льда делали такие чудесные вещи. Это, действительно, фольклор. И вот этот художник ценился. Но то, что люди после этого освящения, тем более священник, и даже в облачении лез бы в прорубь – такого я в нашей русской литературе не встречал.
Дело все в том, почему, мне кажется, люди, наши предки в этой проруби не купались – потому что они брали из этой проруби воду. И лезть в исподнем или в трусах, в плавках в эту воду никому не приходило в голову, потому что они эту воду освящали для того, чтобы ее брать себе для употребления. И как раз то, с чем сегодня мы имеем дело, я считаю, некое удальство, некое такое ухарство, некое проявление молодого задора, тряхнуть стариной кому-то, наоборот, хочется: залезть в прорубь и показать, что есть еще порох в пороховницах, и он может окунуться и это так весело, так здорово. Но ни фольклора даже, ни религиозной подоплеки я в этом не вижу.
…
Вот такое мое личное отношение, я понимаю, что могут быть разные мнения, но вот я из года в год этого мнения поменять не могу. Я ищу для себя оправдания такого большого интереса людей к погружению и не нахожу. А самое главное и печальное… я понимаю, что когда человек верующий, который был сегодня в церкви, причастился, в принципе, наверное, он вполне может себе позволить в прорубь окунуться: как впечатление телесное, у него радостный день, праздничный день. Но для многих это подмена, то есть у нас есть ряд символов церковных, которые оторваны от церкви и которые заменяют людям церковность. Это – освятить вербу, принести ее домой как талисман, вместо того, чтобы понимать, что это символ того, что я принимаю Христа как Царя, как личного Спасителя, впускаю Его в свой дом.
Не соблюдая поста, или начиная даже соблюдать Великий пост, опять же с целью или похудеть, или оздоровиться, начинают давить соки, готовить какие-то овощи, фрукты с телесной целью без какой-либо цели религиозной.
Это не то, что негативно, это опять же, когда нет внутренней церковной жизни, глубокой воцерковленности, то это все подмены, и люди на этом останавливаются. И вроде как точку поставили жирную: сходил вербу освятил, сходил воду на Крещение взял, кулич освятил – что еще надо, я православный! Какие могут быть ко мне вопросы? Какая там исповедь, причастие… «Я такое сделал! В прорубь окунулся в 20 градусов мороза… Тут уже не до исповеди, я уже весь свой религиозный долг выполнил». Я понимаю, что иногда вот такие мысли могут возникать. Это печально.

А.Крупинин: … В чем смысл понятия «святая вода», чем она отличается от обычной, что ее делает святой?..

Прот. А.Рябков: Здесь, конечно, есть такой момент, что символ тоже не всегда нами понимается более или менее глубоко. Сам праздник Богоявления, Крещения и почему совершается это водосвятие, и сам этот чин, если мы возьмем и сравним его с чином крещения, таинства крещения, совершаемого каждый год, то, разумеется, эти тексты почти идентичны. Это говорит о том, что в этот день совершалось массовое крещение оглашенных или катехуменов. Поэтому вопрос в те древние времена о том, чтобы набрать побольше, 5, 6, 7 литров воды, на целый год, конечно же, не стоял. Вода освящалась для того, чтобы крестить людей, совершить один раз в жизни для одного или двух, десяти, ста человек единственное за всю жизнь таинство. И вот мы сегодня видим, что, к сожалению, это забылось, и, получается, что освящается вода для того, чтобы ее взять домой.

А.Крупинин: Вот что она дает? Для чего нужна?

Прот. А.Рябков: Нужна, когда человеку, может быть, сложно в какой-то период времени прийти на причастие в храм. Он может, конечно, освятить квартиру, окропить ее этой святой водой. Может оставить эту святую воду до того момента, когда острый какой-то телесный приступ… У нас же нет такого, чтобы дома, как раньше, хранили христиане причастие, ведь это тоже было в древние церковные времена – причастие дома православный христианин хранил сам. Это такое было – не то, что какое-то открытие, откровение. У нас такого сейчас нет, потому что стерты границы церковности, это сложно отследить, кому можно отдать в руки для хранения в доме таинство. Поэтому святая агиасма, святая вода в какой-то мере несет такое значение, как и антидор. Антидор – вместо даров, хлеб, который дается после литургии. И в какой-то острый момент жизненный – эмоциональный или телесный недуг посетил, то эта святыня поддержит человека. Но вместе с тем она никогда не заменит церковной жизни, то есть регулярного причастия она не может заменить. И когда люди набирают для себя по 5, по 6, по 10 литров, по несколько канистр домой, то это значит, что люди, может, борщ варят из этой воды, или чай заваривают. Или, вместо того, чтобы ходить в церковь, люди пьют эту воду. Это не совсем правильно.
…
Символика воды понятна. Вода – она еще стихия смерти, недаром мы поем на Крещении «море виде и побеже, Иордан, возвратися вспять», море – это обиталище Левиафана, или бегемота, крокодила, эти слова тоже есть в Библии, то есть некоего символа дракона, сил хаотических. И поэтому освящение воды – это не просто, чтобы нам взять такой артефакт, святыню, но еще и глубокая символика того, что нас призывают действительно к всемирному освящению. Но оно не происходит, опять же, без нашей воли, без нашего участия. Оно происходит по воле Божией, но Господь нуждается и в нашей воле, и в нашем участии, и в нашем содействии, здесь вопрос синергии очень важен – и вот тогда эта вода, когда мы ее правильно принимаем и символику правильно понимаем, она становится уже водой очищающее, водой, «скачущей в жизнь вечную», как мы поем на водосвятии.

А.Крупинин: Да, обычно многие люди считают, что это некий магический эликсир какой-то, с ним провели какие-то действия и он стал магическим эликсиром. А отец Александр Шмеман писал, что на самом деле это никакой не магический эликсир, просто вода возвращается в то первозданное состояние, которое было, когда не было греха в мире. Дело здесь не в химии…

Прот. А.Рябков: Дело в духовной символике. Вопрос сущностного какого-то смысла… она в другое измерение переводится нами, я бы так сказал. Этот материальный, мирской элемент переводится нами в другое измерение, как, в другом контексте, Дары причастия. Мы понимаем, визуально оно не меняется и, даже страшно об этом говорить, о каком-то состоянии химическом или физическом, но мы понимаем, что оно находится в другом уже измерении, это абсолютно другое, иное бытие, иномирное или надмирное бытие, которое заключается в этих Святых Дарах.
В советские времена вспомните, были попытки объяснить: «Священники не дураки, это все серебряный крест делает, стоит годами, не портится годами – просто подержали серебряный крест, и от серебряного креста…» Такие материалистические объяснения. И когда начинаешь объяснять, что можно деревянными, латунными – нет, как же, только серебряными, и серебряная чаша, только из-за этого она и делается «непортящейся».

А.Крупинин: …Но бывает, она и портится.

Прот. А.Рябков: Бывает, и портится. И тут наш мозг начинает дальше работать и выводить определенные какие-то логические или не логические выводы, почему же она испортилась: «Это я согрешил, по нашим грехам». А если человек считает, что он не очень грешен, то это по грехам священника, который эту воду освящал. Разговоры-то разные ведутся людьми, никто же не любит тыкать в себя пальцем, а любит искать проблемы вовне.

….

А.Крупинин: Вот у нас тут есть еще вопрос о межнациональных отношениях. Это сегодня обсуждается, проблемы, связанные с мигрантами, например, и откуда берутся эти проблемы…

Прот. А.Рябков: Я думаю, проблемы сегодня малой способности к сожительству в общежитии нашего государства – между национальностями, может, какие-то трения возникают – они не сегодня возникли, а назрели благодаря той национальной политике, которую вела власть на протяжении долгих лет в советском государстве.

А.Крупинин: Говорят, что в советское время все было чудно, все были друзья, не было никаких национальных конфликтов…

Прот. А.Рябков: Наверное, это все-таки не так, но я вот вырос, конечно, не на окраине, но вместе с тем так или иначе всегда были какие-то прозвища, какие-то эпитеты по отношению к приезжим. Что говорить о разных расах или культурах, я вот делал обзор книжный по Максимову, я читал, в общем-то, все собрание сочинений. Вот его роман один – там он поселился на Кубани, тогда еще были сильны казацкие тенденции – в полной мере он ощутил себя иногородним, как это было и до революции: иногородний и казак. А что говорить тогда уже о столкновении культур, рас или национальностей? И вместе с тем политика такая… Мы вспоминаем не случайно казачество, когда было расказачивание, когда на их места, на их земли исконные заселялись другие люди. И не только русскоговорящие или украиноговорящие, но заселялись люди и других национальностей. Потом этих людей, которых туда заселили, тоже оттуда увозили эшелонами, когда народы переселяли. Я говорю про Кавказ, это же все известно. Одних сменяли другими, потом заселялись уже третьими… Вот эта политика, разве она предполагает какую-то дружбу, вот такие передвижения масс людей? Сомневаюсь. Накапливаются только обиды.
А люди, которых переселили в другие места, в другие культуры, где их не ждали эти аборигены, скажем, живущие на этой земле? Разумеется, это породило определенные трения, не может по-другому быть. А потом, когда всем говорили, что национальность – это не важно, и национальная культура, уже потом это начало проявляться, борьба с русским великодержавным шовинизмом в первые годы советской власти, и с черносотенным духовенством, по слову «нашего вождя», тоже внесло определенную ноту. Что мы сегодня имеем? А сегодня мы имеем то, что порождено этим, ведь обиды передаются из поколения в поколение…

…Трудовая эмиграция тоже касается не только нас, но и касается, например, Европы. … Вот такой интересный момент: мы узнали в этом году, что сократилось население России на 1 или 2 миллиона. Это нельзя не учитывать, когда мы говорим о трудовой эмиграции.
Теперь мы сравним уровень жизни, я понимаю, что мы скажем, что у нас уровень жизни плохой в стране, но наверняка лучше, чем в Таджикистане. Но когда мы говорим, что рожать детей мы будем только тогда, когда у нас будет хороший уровень жизни, я вспоминаю сразу Европу, например, скандинавские страны или европейцев. У них что, уровень жизни плохой? А сколько у них детей в семье? И возьмем тогда Таджикистан, в котором, как они говорят, на 20% население выросло. Это зависит, как мне кажется, от традиционности.

А.Крупинин: Один экономист, наш современный, российский, написал, что причина вот этого процесса в государственных пенсиях, на самом деле. Все это началось с Бисмарка, с Германии, когда государство гарантировало людям пенсию. Поскольку государство гарантирует людям пенсию, они не заинтересованы рожать много детей, то есть в традиционном обществе много детей обеспечивало людям нормальную старость. То есть если мы хотим увеличить рождаемость, мы должны отменить пенсию.

Прот. А.Рябков: Я думаю, что, наверное, пенсия у нас введена была не вчера… как-то это все-таки спорно, хотя рациональное зерно в этом есть.
Я не говорю, что многодетность – это спасение, я на этом не настаиваю, мы говорим сейчас об экономике и демографии, а не о спасении. Традиционная жизнь, традиционная семья с традиционными ценностями предполагает жизнь не ради себя, не ради своего какого-то времяпрепровождения, а в реализации… здесь еще богословская есть реализация, когда в семье много личностей, вот это единство в любви. Мы верим в Бога Троицу, единство Трех ипостасей любви, Которые изображены на иконе Рублева, объединенные общей жертвой, которая у них стоит на трапезе – это символика очень глубокая. Семья тоже имеет эту символику троичности. Но не в плане, конечно, членов, а в плане единства личностей. И когда человек замыкается в себе или два замыкаются в себе и не хотят больше увеличивать свою семью, потому что это будет мешать им ездить за границу, развлекаться, развиваться как-то – это тоже ведет к тому, что цивилизация прекращает свое бытие и на ее место приходит другая цивилизация. А по идее начинается с того, что истощается метафизическая основа бытия у семьи. Хотя тоже с этим можно спорить.

А.Крупинин: На этой неделе выступил по поводу охоты и отношения к животным владыка Илларион, и в числе прочего, сказал, что многие люди считают, что можно завести вместо ребенка собаку, допустим, потому что любовь все равно хочется кому-то передавать, но с ребенком, конечно, больше проблем, а с кошкой проще…

Прот. А.Рябков: Кошечка от тебя зависит, она ластится, собачка дает тебе лапу, тапочки и всегда смотрит тебе в рот…

А.Крупинин: Он, в общем-то, говорил, что это греховный подход, конечно.

Прот. А.Рябков: Без сомнения. Сегодня я хочу любви, а завтра не хочу, и потом эту собачку можно сдать. С ребенком же это сложнее, а с собачкой проще. Да, вот это проблема. И смотрите, покуда в нашем государстве были многодетные семьи в провинции: в деревнях и в селах, тогда у нас не было проблемы в городах, хотя это звучит цинично, рабочей силы, дворников, водителей машин спецтранспорта. Почему цинично? Потому что изначально проблема-то переселения людей идет откуда? От бесправия людей, колхозного бесправия… Со мной опять будут не соглашаться: наш колхоз – это фильм «Кубанские казаки»… Но ведь до 1976 года крестьянин не имел паспорта и выехать не мог из колхоза. И потом, люди, которые попали в армию, например, молодые люди, – я вспоминаю писателя Максимова, тоже хорошо у него жизнь советская описана, – он уже просто не возвращался в деревню, он оставался где-то в городе. Он готов был жить в какой-то конуре, этот молодой парень, в каком-то общежитии, в углу каком-то, но только в городе, чтобы не возвращаться в бесправную деревню, хотя насколько он имел больше прав в городе, в этой конуре, я тоже сомневаюсь. И он попадал из разрушенной цивилизации, но хоть какой-то она имела отголосок на селе, он попадал в кабацкую цивилизацию, просто в кабацкую цивилизацию, и, разумеется, он как семьянин уж тем более не реализовывался.
Но, конечно, обобщать нельзя.

А.Крупинин: Еще одна тема для обсуждения на этой неделе – политическое противостояние в России и место церкви в этом противостоянии. Есть много материалов по поводу того, можно ли церкви выступать в роли посредника между различными силами…

Прот. А.Рябков: Если церковь как примиритель. Церковь проповедует об абсолютной морали, о том, что нет и не может быть морали партийной, классовой, социальной, морали национальной, державной. Вот это все вещи второстепенные. Церковь говорит о морали надмирной и она должна об этом всегда говорить.

А.Кркпинин: Еще вопрос ставят, с которым могут обращаться к церкви: легитимно – не легитимно, честно – не честно…

Прот. А.Рябков: Честность… У всех есть доля нечестности… Здесь церкви надо стоять на твердом камне: Христос и Его нравственный призыв, и Его мораль, которую Он нам принес.
Сегодня в дайджесте новостей были слова об участии священника в неком надзоре на выборах. Я думаю, он может участвовать, но все-таки как лицо не представляющее церковь, как гражданин того или иного района, где он живет. Все-таки здесь он должен быть только как гражданин. Вот видите, какая здесь ситуация: когда он надевает на себя рясу и крест, к нему другое отношение. И здесь к нему очень большой интерес – как бы его перетянуть на свою сторону, так или иначе это есть, потому что это не просто Ваня или Петя. И вот, когда священник, где-то найдя нарушения, а о нарушениях говорили те или иные политические партии, он может стать заложником той или иной политической силы. Поэтому, я считаю, что священник может быть наблюдателем на выборах, но, мне кажется, все-таки как гражданин. И здесь, может быть, даже стоит прийти к тому, что священник не должен появляться в облачении. Это мое мнение. … Есть некое благоговение перед саном – это хорошо, но нехорошо то, что может появиться внутри меня, что я могу в этой ситуации сказать «вот я сейчас наведу здесь порядок!» Я этого очень боюсь, чтобы священник «наводил порядок». Это, во-первых, очень тягостно будет для его внутренней духовной жизни, что он такой здесь жандарм… А может получиться и другое, ему скажут «ну и что, что ты священник». Здесь много может быть моментов опасных…

Подготовка текста: Марина Матвеева

Полностью слушайте программу «Неделя» в Архивном вещании или в АудиоБлоге