Неделя Сорокин

Протоиерей Владимир Сорокин
в программе Александра Крупинина «Неделя»
(священники комментируют события прошедшей седмицы)

Прямой эфир: 21 октября 2012 г., 16:30

Александр Крупинин: Сегодня у нас в гостях профессор, настоятель Князь-Владимирского собора Санкт-Петербурга, протоиерей Владимир Сорокин.
В закрытой зоне Ржевского полигона Ленобласти, месте массовых расстрелов жертв политических репрессий, 13 октября отслужена панихида, возглавил которую благочинный Кировского округа, протоиерей Вячеслав Харинов. Я знаю, отец Владимир, что Вы сами тоже участвуете в подобных мероприятиях.

Протоиерей Владимир Сорокин: Эта тема очень серьезная и очень важная. Очень похвально, что отец Вячеслав сумел организовать это мероприятие. Мы тоже будем 30 октября (День памяти жертв политических репрессий) совершать богослужение на Левашовской пустоши, мы это делаем регулярно. Мы получили положительный ответ из комитета по охране памятников на планирование строительства там часовни, у нас уже учрежден и приходской совет, состоящий из родственников репрессированных и участников репрессий, может, следующее поколение воздвигнет там храм. Мы хотим, чтобы не кто-то один взял и построил там храм, потому что у него много денег, а чтобы храм был построен на собранные народом пожертвования. Важно, конечно, построить храм или часовню, но важнее, чтобы много людей прониклись идеей, чувством покаяния, сожаления, чувством того, что мы делаем что-то такое, чтобы дальше это не повторялось никогда. Торопиться здесь не надо. Мы издали специальную книжку о Левашовской пустоши, у нас в соборе стоит кружка для сбора пожертвований на строительство часовни, и постепенно эта идея приобретает массовое звучание. В нашем обществе есть хорошие, здоровые движения, тенденции, когда люди объединяются, и, например, энергетики на Левашовской пустоши ставят памятник энергетикам, ассирийцы – памятник ассирийцам, вологодские поставили памятник своим вологодским, так постепенно кристаллизуется историческая память. В нашем соборе есть мартиролог (сейчас выходит 12-й том), в котором написано, сколько учителей пострадало, сколько врачей, и мы даже хотим возле собора поставить памятник. Это одно из направлений церковной работы и мы должны помогать сохранять эту историческую память даже по роду занятий людей, пострадавших в эти страшные годы. Нужен памятник писателям, музыкантам. Репрессировали ведь тоже по признаку талантов.

АК. Мне кажется очень важной Ваша мысль, что это не только для того, чтобы почтить память погибших, но чтобы знание и понимание этих событий, которые случились в нашей стране, способствовали тому, чтобы это не вернулось снова, а это всегда может вернуться.

ВС: Нужно, чтобы это проникло в массы, в души. Сейчас это на уровне мозгов, а надо, чтобы опустилось до уровня сердца, души, до уровня благоговейного отношения к памяти, к их подвигу, к их страданиям, и это дело Церкви. В Церкви за тысячелетия выработались определенные термины, формулы благоговейной памяти. Ведь достойно проводить в жизнь вечную усопшего человека – это целая культура. А здесь мы не дорабатываем: например, у нас в соборе, практически, нет очных отпеваний. Это очень печально. Мы, православные, сами не защищаем свою традицию, нам некогда, нам не хочется возиться, это тяжело и неприятно, да еще некоторые говорят – дорого. Красивое, торжественное отпевание – это поэзия, классика, это урок по православной культуре. Для нашего общества самая большая проблема – это дремучесть, невежество. Я бы попросил, чтобы на «Граде Петровом» был проведен цикл передач по отпеванию, по значимости его, как культурного явления. В православной традиции кончина человека – это праздник. Нужно проникнуться уважением к этому, вслушаться в песнопения церковные, стихиры, это должно носить благоговейный характер. Отпевание в морге – это ненормальное явление. И это мы виноваты, наши священнослужители служат сокращенные службы. Я, как благочинный, делаю внушение такому батюшке: устал, много работы – проси помощника, но служить нужно, как положено. Нужно организовать выпуск каких-то листовок, объясняющих смысл происходящего, люди просто не знают, нужно искать какие-то методы и формы, чтобы культура проводов наших родных, братьев и сестер по вере носила священный, духовный, торжественный характер.

АК: Трудно сделать, чтобы культура проводов носила торжественный характер, если культура жизни носит безобразный характер, это должно быть всё в комплексе, чтобы вся жизнь одухотворялась.

ВС: Но с чего-то начинать нужно.

АК: Другое событие прошедшей недели. Городской суд Санкт-Петербурга подтвердил незаконность разрешения Комитета по градостроительству и архитектуре о застройке территории Митрофаньевского кладбища.

ВС: Вот и история с Митрофаньевским кладбищем: известнейшее кладбище, старинное, там 400 тысяч человек было захоронено. Сейчас там есть православная община, зарегистрирован приход, но есть и союз какой-то, общественные организации, которые тоже претендуют на восстановление храма. Но собор там будет восстанавливаться только Православной Церковью Московского патриархата, а все остальные общества, братства, сестричества могут вносить свои старания, свое усердие, свои средства на его восстановление.
Это великое достижение, что суд встал на сторону здравого смысла и запретил строительство каких-то бензоколонок. Слава Богу, хоть тогда новый губернатор заглянул на кладбище, выручил. Кстати, по поводу кладбищ нашего города. В Москве с Красной площади собираются переносить захоронения в какое-то другое место. У нас тоже можно было бы так сделать, можно выделить достойную площадку, место, чтобы людей, которые отличились каким-то заслугами, хоронить в этом месте.

АК: Как тогда определить, какого кладбища был достоин человек?

ВС: Идеально было бы, чтобы все кладбища были в хорошем состоянии, чтобы там можно было бы хоронить, как сказано в отпевании: «богатый и убогий – все в равном достоинстве».

АК: Вопрос о создании кафедры теологии в МИФИ. Что Вы об этом думаете, отец Владимир?

ВС: Это интересно, что в институте ядерной физики будет целая кафедра теологии. Я предпочитаю, чтобы богослужебная, богословская, литургическая, историческая ситуация приобретала бы настоящий творческий и научный характер на приходе, в общине. На Западе есть у всех теологические кафедры, но там храмы пустые, оттого что богословие превращается в систему серьезных научных изысканий, изобретений, сравнений. А что можно говорить в богословии более серьезного, чем то, что Господь сотворил мир? Надо с этого начинать. Я боюсь, что формализация, выведение всего в отдельные факультеты – это элита сама себя просвещает, а народ Божий как был, так и останется в темноте. Миссия Церкви все-таки сделать так, чтобы и физики приблизились к народу, и народ приблизился к ним. Впрочем, пускай они там учат и учатся, но если это будет только на высоком личном уровне, то что нам это даст?

АК: Открыт памятник Патриарху Алексию II в Минске.

ВС: Я очень рад. Память о Святейшем живет. Когда умер Алексий II, наша епархия обратилась к властям, чтобы назвать его именем улицу или мост около Иоанновского монастыря, но это прозвучало, прокричали, и все забыли. Мне стало стыдно, когда я увидел памятник в Минске. Можно было бы и нам поставить памятник Патриарху, где-нибудь в Александро-Невской лавре. Я думаю, что я смогу напомнить Владыке на епархиальном совете, чтобы это дело реанимировать. Если уж Белоруссия поставила памятник, неужели петербуржцы не смогут этого сделать?

АК: В католической церкви проходит синод, владыка Иларион встречался с Папой Римским. Как вы оцениваете наши отношения с католической церковью?

ВС: Я думаю, что смысл в том, что ни о каком объединении ни с кем речи не идет (в вере, в таинствах). Речь идет о том, чтобы быть в хороших отношениях и во взаимодействии в решении социальных проблем. Экология – сегодня самая важная тема, и ответственное отношение к природе важно для человека любой конфессии, а у католической церкви есть свой опыт (мы только начинаем, у нас только просыпается сознание). Вопросы терроризма или отношения к бедным, семейные проблемы, проблемы наркомании – у католиков очень богатый опыт, мы стараемся его у них перенять.
Я вчера еду в метро и вижу плакат о борьбе с наркоманией. Нарисован круг, символизирующий группу поддержки для человека, страдающего этим недугом, а в нем журналисты, врачи, семья, спорт и многое другое. Ни слова о вере, о Боге, о Церкви. В то время как есть православные центры по борьбе с наркоманией и среди верующих (любых конфессий) не так много наркоманов. Вера удерживает людей. Почему этот лозунг игнорирует нас, опыт верующих людей? Наш опыт должен быть доступным, а его прячут, о нас умалчивают. Мы – составная часть общества, мы имеем право на свою позицию. Вы говорите о врачах, спортсменах, журналистах, почему не говорите, что и верующие у нас есть и у них это получается лучше. Мы должны свое место в обществе показывать. Мы не требуем, чтобы нас вводили в политику и в какие-то государственные органы, но мы имеем право на свою позицию, и не надо о нас ноги вытирать. У нас есть своя традиция, своя культура и свои правила. Мы должны их придерживаться и заставлять, чтобы другие тоже с ними считались.

Текст: Н.М.Лукьянова

В программе Александра Крупинина «Неделя» протоиерей Александр Рябков: «Слово "клерикализация" выражает очень общее понятие. Никого не смущает, что в Италии крест может висеть в больнице, в школе, в суде, в прокуратуре, хотя это светское государство. А клерикализация – это когда Папа Римский назначал, смещал королей в государствах Европы, когда он созывал и благословлял крестовые походы…» >>