Главный редактор радио «Град Петров» протоиерей Александр Степанов в программе Александра Крупинина «Неделя»

Программа Александра Крупинина «Неделя» 
Гость программы — главный редактор радио «Град Петров»
протоиерей Александр Степанов

Прямой эфир 12 ноября 2014 г.

Протоиерей Александр Степанов: Пользуюсь возможностью лично поздравить в эфире всех наших слушателей с Новолетием 2014 года и Рождеством Христовым. Благодарю всех за участие в нашей жизни, за звонки, за неравнодушное отношение к радио и за материальную поддержку, которая в следующем году будет еще более актуальна, чем сейчас. К сожалению, мы недавно получили известие, что гранты, которые нам давала городская администрация в предыдущие годы, будут меньше во много раз, в результате чего мы получим большую брешь в нашем бюджете, и пока не очень понятно, чем мы сможем ее восполнить. Единственное, что я вижу – это ваша более активная помощь и поддержка, поэтому, к сожалению, должен начать с такой просьбы о материальной помощи нашему радио на ближайший год.

Александр Крупинин: Сначала несколько слов о принесении в Русскую Православную Церковь даров волхвов с Афона.

АС: Это приурочено было к Патриаршей службе в храме Христа Спасителя, прямо к ночному богослужению были доставлены эти реликвии. В Москве наблюдается большое количество людей, которые желают поклониться этим святыням, а 14 января реликвии прибудут в Санкт-Петербург, и пробудут здесь, в Новодевичьем монастыре на Московском проспекте, до 17 января. Ежедневно будут совершаться Божественные литургии, и с утра до вечера будут служиться молебны перед этой святыней, то есть будет постоянная молитва, что самое важное. Святыня необычная – перед нами памятные вещи – это ладан и смирна (масло, которым помазывают тело усопшего человека), которые принесли младенцу Христу волхвы. Ладан – как Богу, золото, как царю мира, и смирну, как человеку. Дары чудесным образом сохранились до наших дней (я точно не знаю, присутствует ли там сейчас золото), и у всех желающих есть возможность поклониться этой святыне. Однако я хочу напомнить: поклонение святыне – это великая вещь, но мы не должны забывать, что центр нашей христианской жизни – это Божественная литургия, это таинства Церкви. Вероятно, людей привлекает необычность, редкость такого события, но необычность не должна покрывать собой значительность того, что происходит за Божественной литургией, того, что Господь с нами всегда, до скончания века.

АК: В Москве издано исследование «Церковь против большевизма», подготовленное доктором исторических наук М. Шкаровским и кандидатом исторических наук священником И.Соловьевым. Тема довольно узкая – это Западноевропейский экзархат, и касается небольшого периода (оккупации), насколько она актуальна в наше время?

АС: Оба эти исследователя, несомненно, одни из самых квалифицированных в истории Церкви ХХ века, Шкаровский является членом нашей епархиальной комиссии по канонизации, а отец Илья Соловьев – один из лучших специалистов по обновленчеству. Труд очень важный, с обширной публикацией документов, многие документы публикуются впервые. История нашей Церкви ХХ века – это то, что во многом определяет нашу церковную жизнь сегодня. Митрополит Сергий Воскресенский сходен с митрополитом Сергием Страгородским еще с того времени, когда они были вместе здесь в 20-30-е годы. И интересно, как разворачивалась судьба митрополита С.Воскресенского, когда он попал за пределы советской России и через довольно короткое время оказался на территории, которую контролировал уже другой страшный тоталитарный режим. Положительно то, что он выступил с обличением советской власти, и в ситуации, когда он уже был недосягаем для нее, рассказал, в каких условиях существует Церковь в Советском Союзе, что немного вразумило весь мир по поводу того, что делает Советская власть, и не только с Церковью, но и вообще со своим народом.
Но, с другой стороны, он оказался вполне в той парадигме, в которой были и все архиереи, когда оказался под другой властью, не менее кровавой и страшной, может, и более страшной – гитлеровской, и стал сотрудничать с этой властью. Сотрудничать, разумеется, не в каком-то специальном смысле (кого-то уничтожать, не дай Бог), но он так же, как и Сергий Страгородский, как и все оставшиеся в живых архиереи вынужден был помалкивать по поводу того, что делала эта власть, несмотря на то, что внутренне он вряд ли был с этим согласен.
Власть есть власть, мы как-то проявляем лояльность. Ситуация получилась удивительно симметричной: два Сергия по разные стороны границы. Ситуация обнаруживает уязвимость нашей Церкви, которая себя всегда связывала с той властью, которая была на данной территории, и полагала своей обязанностью особенно не вмешиваться в дела этой власти. Это, конечно не было свойственно для всех наших архиереев: очень многие приняли мученическую кончину здесь, в России, многие активно противостояли большевистскому террору. Но, в конечном счете, линия лояльности власти возобладала, отчасти именно как единственно возможная в этой ситуации. Так или иначе, она прижилась и дальше продолжалась на протяжении многих лет, когда эта лояльность уже не была так обязательна. Это инерция. Сам способ построения отношений Церкви и государства очень глубоко укоренен в нашей традиции.
Книга не содержит размышлений общего порядка – это исследование, это добротно прокомментированные документы. И в течение ближайшего месяца должна состояться презентация этой книги в книжном доме «Глагол» с участием авторов.

Вопрос слушателя: История с увольнением профессора Московской Духовной академии отца Андрея Кураева – это плюс или минус для нашей Церкви?

АС: Я думаю, что для студентов, слушавших курс миссиологии, который он читал – наверное, это отрицательно. Потому что я не знаю второго миссионера нашей Церкви, столь успешного, столь действительно популярного, интересного, интересного для всех – верующих и неверующих. Это человек – миссионер от Бога, от природы, потому что быть миссионером и быть неинтересным, скучным – ничего и не будет, никакая миссия и не состоится. К сожалению, таких людей у нас очень мало, равных определенно нет, а те, кто пытаются что-то делать, в большей или меньшей степени его копируют, но этого уровня не достигают. Поэтому, если вообще этот опыт можно передавать путем научения, то будущие пастыри в этом смысле потеряли. Причины этого увольнения (они были объяснены некоторым образом, невнятно) – за эпатажные высказывания в блогосфере. Действительно, с некоторых пор (может быть, несколько месяцев) тон выступлений отца Андрея Кураева в своем блоге в «живом журнале» стал довольно критичным, резким.

АК: После Pussy Riot.

АС: Тогда его критиковали за его мягкое и, на мой взгляд, вполне христианское отношение к этим женщинам, мы должны все-таки отделять грех от человека. Люди совершили и глупый, и кощунственный, и просто безумный поступок, но, как люди, они достойны и милости и сочувствия, тем более, что судя по всему, в их задачи не входило оскорбить чувства простых верующих. Задача была другая, они ее просто очень неумело решали. В этом смысле отец Андрей, мне кажется, верно оценил эту ситуацию, и предложил (в тот момент, когда еще не было сделано последних шагов) решение.

АК: Если бы его решение было принято, то для Церкви ущерб был бы минимизирован, а так нанесен довольно большой ущерб.

АС: Да, это целая огромная история, которая будоражит, бурлит, разделяет людей. Этого можно было бы миновать, если бы тогда прислушались к этому совету и как-то свели бы это на шутку, наказали бы как-то (штрафами, или посидели бы 15 суток), в пределах административного нарушения. Другое дело, что эти девушки, отсидев два года, вышли другими людьми.
Так или иначе, за последние несколько месяцев я почувствовал какой-то критический напряг со стороны отца Андрея, и основной сюжет, который он стал активно развивать – это события в Казанской семинарии, где сексуальным домогательствам, действительно, было подвержено большое количество семинаристов. Это ужасное явление (однако, есть и такие, которые уверенны, что все не так страшно), тем более, что мы так радикально выступаем против всех этих вещей, которые происходят в окружающем нас мире, клеймим Запад, клеймим всех, кто пытается устраивать здесь какие-то демонстрации и манифестации. И когда мы берем на себя миссию учить, встаем на высокий пьедестал, говорим, как должно быть – и выясняется, что в нашей среде оказываются люди, которые сами ведут себя подобным образом, да еще и по отношению к молодым людям, которые пришли учиться в духовную школу – это просто ужасно. Поэтому я здесь с пониманием отношусь к отцу Андрею, тем более, что это не только его мнение. Была создана московская комиссия, наконец, с отцом Максимом Козловым, председателем учебного комитета, которая поехала туда, и, судя по всему, сняв игумена с должности инспектора и проректора по учебной работе Казанской семинарии, тем самым подтвердила факт того, что он вел себя мягко говоря недостойно.

АК: Отец Андрей Кураев пишет, что он просто хотел в своем блоге поддержать эту комиссию, и думал, раз эта комиссия принимает такое решение, значит, борьба с этим явлением будет у нас как-то развернута.

АС: Вот тут дальше начинается для меня ситуация уже не такая понятная: что думал отец Андрей, как это будет развиваться – это вопрос. Он объясняет так. Может, за этим стоит что-то несколько большее. Немножко зная отца Андрея, я могу сказать, что он человек и умный, и очень осторожный, и всегда просчитывает все последствия своих выступлений. Когда он что-то высказывает, его может иногда немного и заносить, но он всегда одновременно предпринимает какие-то контрмеры: может выступить очень либерально, и только пошла какая-то волна – что там этот Кураев наговорил, тут же раз – и такое что-нибудь очень консервативное выскажет, по телевизору выступит, в какую-то программу вдруг попадет неожиданно. И как-то все сразу успокаивается: нет, ничего – православный, свой. Такая игра сопровождает, по-моему, всю его публичную жизнь, он все время «туда – туда», в разные стороны. Поэтому он всегда удерживался. Он не был в каком-то истеблишменте уже с давних довольно пор, но всегда держался очень близко к священноначалию. Не занимая очень давно официальных постов, он очень часто, по-моему, чутко улавливал, что священноначалие хотело бы услышать, какую тему стоило бы развить, и он ее очень умно, хотя не всегда честно и беспристрастно, старался отработать. Поэтому мне было очень странно увидеть, что человек так вдруг сорвался со стапелей и пошел напролом.

АК: А суть того, что он сорвался – это то, что он стал публиковать в своем блоге разного рода информацию, касающуюся казанской темы?

АС: Да, можно было выступить раз, два: ну, написали учащиеся, комиссия сработала, убрали кого надо, и как-то эту тему свернуть, порадоваться тому, что чего-то добились, и все, а дальше перейти к обсуждению Pussy Riot, которых выпустили, или кого-то еще. Но здесь напор, с которым отец Андрей продолжает эту тему развивать, говорит о том, что он пошел до конца, и обратного пути какого-то уже нет. Уже сожжены какие-то мосты, затронуто такое количество людей (я не могу оценить, кого справедливо, кого несправедливо), публикуются письма каких-то людей, пока сохраняющих инкогнито. Вообще это очень странно выглядит все-таки. Либо это тоже сложная какая-то комбинация, при поддержке каких-то сил, которые хотят изменить ситуацию. Действительно, в Церкви эта проблема существует, для большинства людей это не секрет, сейчас все вылезает наружу. Это не первый скандал, который вылез наружу, на страницы светской прессы, и были приняты священноначалием соответствующие меры.

АК: Он пишет, что за последние 10 лет было 4 такого рода скандала, но ни один из них не возник изнутри Церкви.

АС: Но здесь тоже светская пресса начала уже в Казани на эту тему распространяться, и первые публикации в «живом журнале» и были перепечатками того, что печатали светские СМИ, ведь Кураев не какие-то тайны выдавал, он просто доводил уже известное и открыто опубликованное до сведения более широкой аудитории.
Я не знаю, кто может не поддерживать желание очищения для Церкви. Может быть, действительно такой момент настает, уже нельзя так дальше жить. Не только имея в виду эту, но и какие-то истории с пьяными священниками на дорогих машинах, сбивающими насмерть людей, и так далее – весь этот клубок скандальности, который как-то нарастает за последние несколько лет. Мы сами, Церковь, все-таки должны на это как-то отреагировать.
В истории Западной Церкви очень часто возникали ситуации, когда Церковь низко падала (скандалы с Папами, епископами в Средневековье, обмирщение монахов, обжиравшихся в свих монастырях в голодные времена). И вдруг восставал какой-то епископ, аббат монастыря или простой монах, говорил – все, так больше жить нельзя, братья! И это подхватывалось, по всей Церкви, по всей Западной Европе шла волна: снимали развратных епископов, убирали обжор-монахов, разгоняли монастыри, и приходили новые люди, и с новой ревностью начиналась церковная жизнь. Такие всплески там довольно регулярно случались. В нашей традиции этого не было. Может быть, пришел момент, когда все-таки что-то такое должно произойти? Единственно, чего я всегда опасаюсь – в России все революции, которые происходят снизу, не приводят ни к чему хорошему. Все-таки, революции сверху (реформы Александра II или даже Горбачева) – это были серьезные перемены революционного характера, которые проходили более или менее бескровно.
На мой взгляд, конечно, самый лучший исход, выход из этой ситуации был бы, если бы наше священноначалие, в его все-таки подавляющей здоровой части, отреагировало бы на эти проблемы, которые есть в церковной жизни, самостоятельно и попыталось бы какой-то порядок навести. Лучше, чтобы это исходило от Патриарха, Синода – из центра управления и, конечно, Собором потом было бы закреплено и утверждено. Чтобы действительно от скверны очиститься. Это колоссально много нам даст для того, чтобы укрепить авторитет Церкви в обществе и утвердить те моральные, нравственные нормы, к которым мы призываем в своих проповедях, и замечательно об этом все говорим. Это надо подтвердить нашей жизнью. И если кто-то из священнослужителей живет иначе, с ними надо как-то очень серьезно разбираться.

Вопрос слушателя: Разумеется, все поддерживают самоочищение Церкви, но что движет отцом Андреем, мне непонятно. Как Вы расцениваете поступок отца Андрея, который идет на «Эхо Москвы», говорит там, что его уволило из академии «голубое лобби Церкви», это что, приносит пользу Церкви? И эта волна клеветы, которую поднимает это радио, в частности, на отца Глеба Грозовского?

АС: Мне трудно сказать, какие идеи у отца Андрея, кроме тех, что на поверхности: человек переживает, что в Церкви много непорядка, и он хотел бы, чтобы Церковь действительно очистилась и обновилась, его собственное объяснение – такое. То, что он пошел в светские СМИ – вообще говоря, туда он ходит всю свою сознательную жизнь. Он отстаивал там как раз церковные позиции, и так далее, и в этом случае он избрал себе эту тему борьбы с такого рода нарушениями в Церкви. Меня лично тоже удивляет его движение напролом, он действительно сейчас не пренебрегает никакими возможностями для того, чтобы наносить удары по этому явлению. Одновременно наносит он удары по Церкви или нет – для «Эха Москвы» и всех этих станций Церковь никогда и не была никаким особым авторитетом и им эти вещи более или менее были известны. То, что они сейчас стали обсуждаться более активно в результате активности отца Андрея, с его точки зрения – это единственный путь, как можно эту проблему разрешать, потому что внутри Церкви как-то это немного пробуксовывало. Приведу пример: у нас не так давно была известная история с гастарбайтерами в Бирюлево: причем в течение нескольких лет люди пытались жаловаться в милицию на беспорядки на этой овощебазе, пытались найти защиту у своей власти, но она на это не реагировала. И власти стали активно реагировать только тогда, когда на этой базе начались настоящие беспорядки, народ начал громить овощебазу, торговые центры. Понимаете, дело любой власти (речь идет и об административной власти Церкви в том числе) как-то реагировать на ситуацию и ее разрешать, не доводя до таких крайних форм проявления недовольства.

АК: Отец Андрей Кураев говорит, что в церковный суд фактически не может обратиться учащийся семинарии, он обращается опять же к своему епископу, а в общецерковный суд он не может обратиться. Получается, что он фактически лишен возможности апеллировать в церковные канонические инстанции.

АС: Нет, письма-то он может писать, ведь в данном случае письмо дошло куда-то (в учебный комитет или на имя Патриарха, я не знаю). Оно доходит, и вот, пожалуйста, комиссия послана и разбирается, но только это все с довольно большой отсрочкой во времени. Вторая сторона – это клевета и доказательность этих обвинений, это самое сложное во всей этой ситуации. Действительно, я убежден, что отец Глеб Грозовский не совершал того, что ему инкриминируется, точно также я не могу сказать, что именно совершали какие-то конкретные люди. Вот про этого игумена – очевидное количество свидетельств (всего около 40 жалоб), и результат действия комиссии, которая в этом разобралась, не оставляет сомнений. То, что пишется относительно других людей – это предмет расследования церковного суда, прежде всего. И было бы гораздо лучше, если бы общецерковный суд внимательно рассмотрел все эти свидетельства, сам провел расследование по тем или иным фактам. Отец Андрей говорит, что некие люди готовы свидетельствовать, но пока они выступили анонимно. Опять-таки я не знаю, что за этим стоит: действительно ли есть люди, которые готовы идти и свидетельствовать в церковном суде? Я считаю, единственно возможный разумный путь, чтобы эти жалобы и конкретные случаи были рассмотрены в церковном суде. Если человек не виноват, тогда он должен быть оправдан, если он виноват, значит, должны быть приняты соответствующие меры. Конечно, если это дело выйдет в суды уже светские (потому что есть и соответствующие статьи светские на какие-то действия) – будет гораздо хуже. Будет гораздо скандальнее, гораздо безобразнее, все это закончится сроками для этих людей, о которых не мне судить, кто они и что они, может, они имеют какие-то и заслуги, помимо своих грехов. Я считаю, что было бы самое время сейчас самым серьезным образом нашему священноначалию в этом деле разобраться. Потому что иначе, действительно, меня эта ситуация очень пугает.

Вопрос слушателя: Действительно удивляет это молчание Церкви, которое продолжается длительное время, и, похоже, что это движение, о котором говорил отец Александр, уже начинается снизу, потому что и обращения прихожан, и обращения Екатеринбургских батюшек (как писалось в прессе) никакого эффекта это не дало. И еще: вместо того, чтобы разбираться с т.н. «голубым лобби», вытаскивается на свет мнение выведенного за штат священника Ивана Охлобыстина, что нужно срочно ужесточать наше светское законодательство и снова вводить соответствующую статью, причем идут ссылки на мнение народа.

АС: По-моему, это для власти очень неудобная, медвежья услуга со стороны Охлобыстина. Мне показалось это очень странным, тем более еще перед Олимпиадой, когда все это может очень негативно повлиять на огромное количество людей, которые планируют приехать из-за границы, где свои на этот счет мнения. А с другой стороны, мы должны прежде всего, прежде, чем начать кого-то обличать, все-таки совесть иметь сами. Я повторяю, что необходимо внутреннее церковное разбирательство всех этих проблем, уже не анонимное, а совершенно конкретное, по каждому случаю, и виновные да будут наказаны, а невиновные будут публично оправданы и очищены от клеветы и наговоров.

Вопрос слушателя: Я все-таки не понимаю, как мог отец Андрей, даже преследуя высокие цели, пойти на «Эхо Москвы», которое объявило один из дней недели празднованием «дня вуду»?

АС: Это как раз характерно для всех светских СМИ, нам вуду не грозит, а в любом издании на первой странице – о Рождестве, а на последней – обязательно гороскоп. Это все от полной мути в наших головах, мы сами мало трудимся над этим, а как раз Кураев трудился много. На «Эхо Москвы» постоянно говорят и о «голубых», и о гей-парадах, что все это надо легализовать, меня это глубоко возмущает, иногда действительно противно слушать, тогда выключаю, но какие-то вещи иногда слушаю. На «Эхе» выступал и отец Максим Козлов, и отец Всеволод Чаплин, если я не ошибаюсь, это радио для любых вопросов и любых мнений. Если его слушают миллионы людей, то странно им не воспользоваться. И для Церкви: если мы не пойдем сюда, не пойдем туда, «ну и ладно», то будем сидеть в своем гетто. Отец Андрей использует все средства, которые есть под руками, для того, чтобы тараном, бульдозером вывести на свет свою точку зрения. Обычно он очень хорошо просчитывает все свои шаги, но для нас это не так и важно. Нам важно, чтобы в Церковь не кидали камни все кому ни попадя. Как говорит Кураев же: я работаю таким «зазывалой» в Церковь, миссионером, «приходите к нам, вот у нас…»! А приходишь и сталкиваешься вот с чем, при ближайшем-то рассмотрении. На поверхности лежащий пафос о.Андрея Кураева совершенно понятен и его можно разделять. А что там стоит за этим – я не берусь комментировать.

АК: Тогда по поводу Pussy Riot, отец Андрей Кураев вчера с ними встречался. Как Вы, отец Александр, оцениваете их пресс-конференцию?

АС: Относительно Толоконниковой и Алехиной. Я не убежден, что они до конца понимали всю кощунственность того, что они делают. Они рассматривали храм Христа Спасителя примерно как крышу троллейбуса, на которую они тоже забрались и что-то вопили оттуда, и еще в каких-то публичных местах пытались свои лозунги выкрикивать. Смысл в том, чтобы создать провокацию, а создать ее где? Конечно, провокационнее будет в храме Христа Спасителя, чем в депо. Им нужен был максимальный резонанс, и они вполне действовали в рамках логики публичных людей, которые пиарят себя, свои идеи. Вся их деятельность красноречиво говорит о том, как они себе мыслили публичное высказывание, присутствие в публичном пространстве. Я убежден, что их целью не было обидеть простых верующих, которых они все-таки обидели. Потому что когда я об этом услышал, было некоторое потрясение, как для священника, который привык стоять на амвоне и говорить с него не на какие-то злобы дня, а говорить о самом возвышенном и священном: Евангелие мы читаем с амвона, проповедь говорим о Евангелии. И когда это место используется как просто площадка для такого выступления, независимо даже от содержания («Путина прогони» или еще что угодно) – вся эта развязная манера, все это ужасно. Вот представить себе, что в моем храме такое произошло – я бы слег, наверное, от расстройства. Но все-таки мы должны вдаваться в эти тонкости, коли мы христиане: а хотели люди это сделать, или сделали по глупости своей, неинформированности, по такому страстному увлечению тем, что они делали (им казалось, что они делают правильно)? Хорошо, их взяли, посадили, вели следствие, но они одумались. Мне непонятно было и тогда, почему все-таки ни одного священника к ним не допустили? Они говорили, что они готовы были бы встретиться. Что требовалось? Они не каются. Такое впечатление, что нам хотелось, чтобы они ползали, целовали бы нам ноги, и говорили «простите, мы такая дрянь», чтобы они унизились. Мне слышалось во всех обвинениях, которые звучали в СМИ со стороны Церкви – требуется такое вот унижение от них. И было совершенно понятно, что вот так им поступить было трудно, невозможно и даже недостойно, я считаю. Но отреагировать на то, что они робко, но заявляли о том, что они готовы были бы что-то обсудить, мы должны были. В Москве много достойных священников, которые могли бы пойти, но очевидно, не было на то каких-то санкций. Любой священник не может пойти в тюрьму просто так, его никто не пустит. Я, например, закреплен за определенной колонией, я должен это делать через архиерея, через руководство исправительного учреждения, и так далее. Этот вопрос не решается просто волей конкретного священника. Я думаю, что в Москве есть священники, которые могли пойти и принять у них исповедь, очень может быть, что они (эти женщины) этого хотели. Вот сейчас, когда они выступали после освобождения на пресс-конференции, я ее просмотрел. В основном, мои впечатления подтвердились: они очень повзрослели, очень поумнели (Кураев сказал, что они ума не набрались, и все это пошло не впрок). Очень пошло впрок. Они не высказали ни малейшей претензии к Церкви, хотя вопросы журналистов были на эту тему (что Церковь сыграла определенную роль в том, что вы сели). Конечно, если бы Церковь в лице каких-то авторитетных людей выступила и сказала, что мы не призываем к мести, мы хотим милости, мы просим снисхождения – но этого не прозвучало. Если бы прозвучало, может быть, приговор был бы более мягким.

АК: Там же упоминалось «Путина прогони!», сложно было.

АС: Да, было сложно, но, тем не менее, мне кажется, это было возможно. Ничего бы мы не потеряли в смысле авторитета в обществе. И я не верю в то, что это спровоцировало бы новую волну подобных акций.

АК: Скорее этот случай нас отсылает к двум Сергиям – мы просто не хотим ссориться или сделать что-то такое, что не понравится власти.

АС: Да, отчасти и это. Во всяком случае, то, что они сейчас полностью отказались от этих методов работы, выразили свое сожаление по поводу того, что они это сделали тогда, сказали еще раз, что они никого не хотели обижать и собираются заниматься правозащитной деятельностью в тюрьмах, выбрав узкий, конкретный фронт для своей работы – очень много из того, что они сказали, вызвало во мне большое сочувствие. У меня нет никаких мстительных чувств, я считаю, что у христианина их вообще не может быть.

Текст: Н.М.Лукьянова

СЛУШАТЬ В КОНТАКТЕ:

	Радио «Град Петров» совместно с фондом «Возвращение» 13 января 2014 г. провели пресс-конференцию, посвященную 70-летию первого массового возвращения названий (13 января 1944 г.).   В пресс-конференции приняли участие главный редактор радио «Град Петров» протоиерей Александр Степанов, вице-президент фонда «Возвращение» Даниил Петров, член Топонимической комиссии Андрей Рыжков, автор программы «Возвращение в Петербург» на радио «Град Петров» Марина Лобанова >>
	Скончался изобретатель автомата Михаил Калашников, награжденный тремя церковными наградами: автомат – орудие убийства, как это совмещается? Почему так дорого обходится проживание пожилых людей в богадельнях? В программе Александра Крупинина «Неделя» последние новости комментирует протоиерей Владимир Сорокин >>
	Итоги празднования 300-летия Александро-Невской лавры. Отношение современного человека к смерти. События на Украине. Папа Франциск и марксизм. Эти и другие темы в программе «Неделя» обсуждают Александр Крупинин и протоиерей Александр Рябков >>
	Священник Николай Савченко в программе Александра Крупинина «Неделя»: «Россия в 1917 году погрузилась в пучину смуты и виноваты в этом мы с вами, которые носили красные галстуки и клялись Ленину в верности до смерти» >>
	Славяне против России? Протоиерей Александр Рябков: «Приближаясь к столетнему юбилею начала Первой мировой войны, нельзя обойти вниманием участие Болгарии в ней на стороне блока, враждебного России» >>
	Почему теперь в нашей митрополии четыре епархии? Почему евхаристические молитвы нужно читать во всеуслышание? Почему так болезненно воспринимаются нами любые изменения в литургических реформах? Почему в проповеди Церкви Евхаристия не занимает главного места? Можно ли считать К.С.Льюиса православным? Почему так редко совершаются миссионерские литургии? В программе «Неделя» события прошедшей седмицы обсуждают Александр Крупинин и иерей Димитрий Симонов>>

Протоиерей Александр Рябков в программе Александра Крупинина «Неделя»: «Церковь и не нуждается, чтобы ей были какие-то особые преференции в государстве, все и так Господь за нас сделал. Церкви не нужно, чтобы и государство помогало – в людях есть вера, благодаря милости Божией» >>

«Преодоление смуты – внутри сознания людей. А если будут даны такие оценки, что можно это зло просто забыть, пройти мимо, и вытащить из истории только позитив и на этом попытаться строить будущее – это будет дом на песке, который вряд ли сможет устоять». В программе Александра Крупинина «Неделя» события прошедшей седмицы комментирует главный редактор радио «Град Петров» протоиерей Александр Степанов >>

Репортаж Ксении Богдановой. Церковные историки протоиерей Георгий Митрофанов (СПбПДА) и священник Александр Мазырин (ПСТГУ) в «круглом столе», посвященном 70-летию интронизации патриарха Сергия (Страгородского). Встреча первая>>