Несколько слов о Сталине

13 мая 2020 г.

О Сталине и сталинизме

Несколько цитат из передач радио «Град Петров»

Оно на плакате, да, но оно тем не менее доминирует над всей этой массой народа. Конечно, это очень символично звучит. И мне кажется, что это настолько неуместно в храме — что бы ни говорили светские люди, какие бы не велись дебаты о роли Сталина в нашей истории (на мой взгляд, это вопрос совершенно однозначно решаемый), но для Церкви, которая была практически уничтожена полностью его руками, расстреляно огромное количество священников, и просто мирян, и вообще просто невинных людей. И вот человека, который питался, так сказать, человеческим мясом, изображать в храме — ну, это что-то совершенно для меня запредельное.

Протоиерей Евгений Горячев:

Однако, какими бы неуместными ни казались мне в этом месте мозаики, запечатлевающие фигуры современного политического руководства нашей страны, гораздо больше меня ужасает наличие в новом храме изображения Иосифа Сталина. Это не просто абсурд, это полная этическая и богословская дезориентация. Абсолютная неспособность художников и их заказчиков различать добро и зло, опираясь на новозаветные, евангельские критерии. Увы, но эти горе-мастера пытаются художественными средствами воцерковить невоцерковимое. Портрет Сталина в храме, внутри ритуального богослужебного пространства — как же такое возможно? Для людей, тысячами гнивших в лагерях, для всех этих обездоленных, обесчещенных, прошедших через коллективизацию и ГУЛАГи, для детей расстрелянных отцов и сосланных матерей, для всех, кто остался при большевиках без семей, без призвания, без родины, без всего в настоящем, кроме израненной жизни, с одной лишь памятью о прошлом, о той стране, где когда-то всё было иначе… Так вот, для всех этих, либо уже перешедших в другой мир, либо для все еще живущих среди нас людей — красные флаги, серп и молот, портреты коммунистических вождей в храме — это страшное, ужасающее кощунство. Это то же самое, что поместить у себя в квартире рядом с семейным портретом фотографию палача, убившего большую часть членов твоей семьи.

Протоиерей Георгий Митрофанов:

Казалось бы, даже не в 2000-м году, когда был прославлен Собор новомучеников, а гораздо раньше, когда началась канонизация новомучеников, уже в начале 90-х годов, Церковь дала тем самым вполне определенную оценку не только коммунистическому режиму, но прежде всего Сталину. И с этой точки зрения для церковных людей не должно было бы уже к нынешнему времени существовать вопроса о том, как оценивать Сталина уже по одному тому, как он относился к Русской Православной Церкви. А он, я напомню, за двадцать лет ее практически полностью уничтожил как не просто административную структуру, но как в значительной степени сообщество активных православных христиан, которых были уничтожены на самом деле миллионы. Они могли проходить по политическим делам, но факт оставался фактом – не только те священнослужители и миряне, которые проходили по церковным делам, но и многие из тех достойных воцерковленных русских людей, которые погибали по обвинениям самого разного рода, были по существу православными жертвами коммунистического, именно сталинского режима. Однако и эта очевидная истина для, увы, многих в Церкви не представляется такой уж очевидной. Конечно, тех, кто призывает канонизовать Сталина, у нас немного, хотя существуют даже некоторые архиереи, которые всерьез готовы обсуждать подобного рода инициативу. Но важно задуматься над вопросом: почему для очень многих в Русской Православной Церкви Сталин остается одной из самых не только значительных – опять-таки значительной может быть и зловещая фигура, Гитлер тоже был значителен – но именно позитивных фигур в ХХ веке? Почему такой фигурой оказывается Сталин? Я бы здесь отметил ряд очень серьезных причин.

Кирилл Александров:

Вы знаете, на мой взгляд, этих ядовитых всходов столько, что если бы мне о них рассказали раньше… Я прекрасно помню август 1991-го года, я участвовал в этих событиях, и мы все испытывали колоссальную эйфорию от этого трехцветного флага, которому было три года всего в России. И если бы мне кто-нибудь сказал 21 августа 1991-года, что пройдет всего каких-то семнадцать лет, и Сталин займет третье место в социологическом опросе, я бы посоветовал этому человеку сходить к психиатру. А ведь этот человек конкурировал и за первое место в этом опросе, и я думаю, что Александра Невского, занявшего в конце концов первое место в программе «Имя России», сделали «компромиссной» фигурой в определенном смысле этого слова. Мне кажется, что все так и было. И кстати, ведь вопрос о реинкарнации Иосифа Виссарионыча, о таком его «втором пришествии», тоже сам по себе важен и интересен. Это, во-первых, популярность Сталина у значительной части наших современников, причем это не люди старшего поколения. Ведь это глубокое заблуждение. Когда я первый раз в жизни, как раз после августа 1991-года, уехал на Запад и встретился там с русскими эмигрантами, то некоторые из них – не все, но некоторые – говорили: «Ура-ура, вот сейчас эти все, кто из «старой» жизни, вымрут, и вот такие молодые, как Вы, Кирилл, будут созидать новую Россию». И когда я слышу от людей тридцатилетних, то есть младше меня по возрасту, о том, какой был Сталин, как Советский Союз в одиночку разгромил гитлеровскую Германию, о том, как мы спасли весь мир, о том, какие негодяи и мерзавцы эти мелкие латыши, эстонцы, литовцы, украинцы и так далее – мы их от фашизма освободили, а они на нас теперь плюют, – а мы такие великие и сильные, и Сталин это символ государственного величия, – вот от таких разговоров становится страшновато. Вот такие настроения, причем, я еще раз подчеркиваю, среди молодых людей, меня очень тревожат. … Но самое главное, я вижу, что в обществе по-прежнему очень популярна идея «раскулачивания», раскулачивания богатых. Здравые слова очень чтимого мною государственного деятеля России рубежа XVIII-XIX веков Николая Семеновича Мордвинова, который писал Государю Императору Александру Первому: «Ваше Величество, никогда общественное благо не может зиждиться на частном разорении». Вот эта идея совершенно не популярна в России. Даже в православных кругах. Я много выступаю на разных приходах, и я вижу, как люди реагируют. И далеко не все с этим соглашаются и допускают ситуацию, при которой у человека может быть отобрана даже не перспективная компания, а лавочка, автомобиль, большая квартира… Вот эта идея – поправить собственные дела за счет изъятия чужого имущества и перераспределения его в свою пользу – вот где бытовая основа необольшевизма сегодня! И мне кажется, что как раз это очень тревожно и неприятно.

Яков Гордин:

И когда говорят, что невозможно описывать исторические процессы объективно, это неверно. Тут, во-первых, должен быть определенный профессионализм, а во-вторых, честность. Потому что сколько народу невинного убил товарищ Сталин? Это факт? – Факт. Каким образом подымалось хозяйство на рабском труде? Факт? – Факт. И так далее и тому подобное. И вот пока это не станет государственной задачей, пока власть не осознает, что она работает против себя, потому что сталинская модель или просталинская модель – это все катастрофические модели… И все это кончается плохо, в том числе и для самой власти. Вот пока власть это не осознает, и пока первые каналы телевидения вместо этой туфты о том, каким Сталин был отцом и мужем, а каким Молотов был замечательным дедушкой, а Каганович хорошим свекром, пока вместо всей этой отвратительной туфты не будет серьезных программ…

Протоиерей Георгий Митрофанов:

Поэтому задача как раз Церкви в процессе десталинизации – своим примером, а пример у нас главный налицо, это Собор новомучеников, напоминать о том, что такое коммунизм для России. И, конечно, топонимика, памятники, музеи. Сколько музеев на территории бывших лагерей в Европе? Не только в Германии. У нас, насколько я знаю, только один, в Пермской области. Далее, тоже очень важный аспект, как мне кажется. Это современная массовая культура, кинематограф. Вы посмотрите, какое количество сейчас выходит фильмов, в которых культивируется идеальный образ чекиста – смершевец ли он, энкеведешник ли. Возникает представление о том, что, казалось бы, спецслужба во все времена служит Отечеству. А между тем совершенно очевидно, что тоталитарный режим тем и характерен, что в его рамках спецслужбы прежде всего подавляют собственных граждан.

…

Православный сталинизм – это явление, увы, явление, от которого нельзя отмахнуться в нашей церковной жизни. И это говорит о том, насколько глубоко зашел процесс ресталинизации.

Нина Попова:

Я обратила внимание, что последнее время посетители могут легко задать идиотский вопрос, заявить «ну рассказывайте нам тут, рассказывайте, все равно Сталин прав» или «покажите нам, где жила эта блудница». Такого раньше никогда не было и не могло быть. Те реплики, которые я привожу, это заговоривший тот самый хам, люмпен. Он раньше молчал, потому раньше это должно было вызывать уважение. А сейчас он заговорил. Их немного, но меня поражает, что они появились. Их по закону музея просто не может быть, по закону уважения к памяти места.

Юлия Кантор:

Главный герой нашей выставки – это именно доктор Пантюхов. Неслучайно в названии выставки «Спасти Человека» слово «человека» стоит с большой буквы. Дело в том, что в одном из писем, которые тоже экспонируются на выставке, Шаламов пишет Пантюхову «Что я могу пожелать вам, Человеку с большой буквы?» … Сталинизм – это такая опасная болезнь, тяжелая, лечить ее надо долго, скрупулезно, вот такого рода выставки – это антидот, это лекарство от этого тяжелого заболевания, потому что с этим вирусом, если говорить медицинскими терминами, можно бороться только правдой, никакого другого пути нет, планомерно. Не от раза к разу, а просто планомерно, по-другому не получится.

Анатолий Разумов:

Имена погибших, пропавших без вести, пострадавших от ленинского и сталинского террора, те, которые есть в документах, по большей части нам известны. А вот с местами погребений, с тем, кто где покоится – это остается сложнейшим вопросом.

…

И мы должны понимать (и я-то уж точно понимаю), что ко времени начала Второй Мировой войны в каком-то смысле страна наша была парализована, люди – парализованы.

В 37-38 годах… Это ведь не просто нарицательные какие-то понятия: 37-й, 38-й… В эти именно полтора года карательной кампании в Советском Союзе были арестованы около полутора миллионов человек (немного меньше). Из них около 800 тысяч были убиты. Тайно, по ночам, разными способами (ну, считалось, что они все расстреляны). И закопаны в рвах, траншеях, больших ямах на специальных могильниках.

И, конечно, вы представляете – у каждого так вырванного из жизни человека есть близкие, друзья, знакомые – никто из них не знал, что произошло. То есть чекисты говорили: отправлен на 10 лет без права переписки в дальние лагеря. Эта формула подлая была придумана в 1937 году в связи с кампанией.

А сама кампания карательная была приурочена к выборам в Верховный Совет СССР, которые были объявлены, и тоже подло, конечно, всеобщими, тайными и равными. Ни первого, ни второго, ни третьего в них не было.

Для того, чтобы избавиться в стране от всех неблагонадежных, которые состояли на учете НКВД, была затеяна вот эта карательная кампания.

…

Я всегда говорил то, что я сейчас скажу: мы ставим памятники жертвам репрессий. В Новгородской области почти в каждом городе стоит памятник жертвам политических репрессий. А где они? Где места погребений? Где могилы? Надо предать огласке места погребений. …. Вот тогда у нас места злодеяний станут по-настоящему местами памяти. Это предельно важно для жителей нашей страны.

Екатерина Чиркова:

Вот этот документ написан от руки. Очень характерный почерк. Для меня это почерк доносчика… И вот никогда не знаешь, кто на тебя донос напишет – люди просто рассудок теряли. Всё время говорилось: каждый! Каждый должен следить, каждый должен выявлять. И все должны быть активными.

Андрей Рыжков:

Тут нельзя не вспомнить еще одну городскую легенду-анекдот: якобы, когда опальная Ахматова появилась на каком-то писательском или культурном собрании, все присутствующие встали. И когда об этом доложили Сталину, тот спросил: «Кто организовал вставание?»

Людмила Михеева-Соллертинская:

И вот еще к вопросу об обстановке тех лет, когда еще был жив Сталин. Мы никогда не задавали никаких вопросов. Непонятно почему, но они возникали внутри. А вот считалось, что задавать их не надо. Как я больше не спрашивала о своем дедушке Асанбеке. Никогда не спрашивала. Так у меня возникли вопросы в десятом классе. Два вопроса, как сейчас помню, были на истории, один, когда нам взахлеб рассказывали о том, как прекрасно развивается наша промышленность и как хорошо, что промышленность группы А преобладает над промышленностью группы Б. Для тех, кто слышит это сейчас, могу объяснить, что группа А – это производство средств производства, то есть станкостроение, машиностроение и, по-видимому, под этим подразумевалось и вся оборонка, а производство группы Б – это то, что нужно людям. Это легкая промышленность, это текстиль, это мебель, это всякие продукты и это стояло на втором плане и считалось, что это очень правильно и очень хорошо. У меня тут же возник вопрос: для чего производить производство средств производства, чтобы потом снова производить производство средств производства? А люди при этом остаются ни с чем. Но я этот вопрос не задала. Мне как-то казалось, что неуместно будет его задать. Еще один возник вопрос у меня тоже на уроках истории. Это было, когда нам объясняли, что по мере продвижения к победе социализма классовая борьба всё увеличивается, потому что в нее приходят все новые и новые неустойчивые элементы, которые откалываются от коммунистического движения. Я думала: а почему? Это же абсурд. Если мы явно движемся в правильном направлении, то почему должна возрастать классовая борьба?

Протоиерей Георгий Митрофанов:

Товарищ Сталин сказал митрополиту Сергию: «Правительство может предоставить завтра уже вполне благоустроенное и подготовленное помещение, предоставив Вам трехэтажный особняк на Чистом переулке, который занимался ранее бывшим немецким послом. Но это здание советское, не немецкое. Так что Вы можете совершенно спокойно в нем жить. При этом особняк Вам предоставляем со всем имуществом, мебелью, которая имеется в этом особняке. А для того, чтобы лучше иметь представление об этом здании, мы сейчас Вам покажем план его».
Ну что же, все хорошо? Только представьте себе, что это такое – здание немецкого посольства? Как оно было органами НКВД начинено и прослушивалось со всех сторон? Это было все равно, что в аквариум поселить Московскую Патриархию. Но отказываться не приходилось. И до сих пор, как вы знаете, в Чистом переулке у нас существует Московская Патриархия.
А далее опять Сталин возвращается к вопросу, казалось бы, мелкому, второстепенному.
«Вновь затронув вопрос о продовольственном снабжении, товарищ Сталин сказал митрополитам: «На рынке продукты покупать вам неудобно и дорого. Сейчас продуктов на рынок колхозники выбрасывают мало. Поэтому государство может обеспечить продуктами вас по государственным ценам. Кроме того, мы завтра-послезавтра предоставим вам в ваше распоряжение две-три легковые машины с горючим.

Петр Сапронов:

Сегодня в нашем цикле лекций «Государственные деятели России» — окончание несколько затянувшегося разговора о «товарище Сталине». С чем связывается Сталин у нас сегодня? Коллективизация, индустриализация… О них речь у нас с вами уже шла. А сегодня я взял фразу «Сталин выиграл войну». То, что он ее не выиграл, для меня совершенно понятно. Но давайте разберем товарища Сталина в качестве главнокомандующего. Всё командование армией, тылом — было сосредоточено в одних руках. … Военное участие Сталина в войне было — никакое. А что же он был? Есть такое слово — пахан. Он был им изначально, это не только его стиль поведения, это его способ деятельности по управлению государством. … В качестве властителя его можно определить еще одним словом — убийца. Он был убийца. … Есть еще один у нас правитель-убийца — это Иван Грозный. Почему именно — убийца? Ведь и другие властители убивали? А потому, что убийство доставляло ему наслаждение. Убийства совершались со сладострастием. И убийств было очень много напрасных. Уничтожались верные сталинцы. Потому что террор — это и был принцип власти. Репрессии шли с самого низа и до самого верха. … Почему надо было арестовывать жену Калинина? А верную, верную до конца, сталинистку — жену Молотова? … Сталин был очень заурядным. Это пример того, что такое заурядность у власти. Но почему даже современники были часто им восхищены? Вспомните разговор Булгакова со Сталиным по телефону… Но в «Мастере и Маргарите» благородство и человечность — даже у сатаны, но только не у сталинщины. … Знаете, идея «великого негодяя» — это выдумка, и она себя уже изжила. Нет. Так не бывает. Нет тут величия. … А в разговоре в стиле «но было же и хорошее» я не участвую, так и у дьявола можно положительные качества искать — и найти. Зло — это небытие, ему надо опираться на что-то «от жизни». Но на то оно и зло. И на вопрос «но было же хоть что-то хорошее в сталинщине?» — если и было хорошее, то оно работало на плохое.